По лезвию грани

— Ох, он знает что такое дисциплина. — Ричард пожал плечами. — У него также есть вполне определенные представления о том, кто достоин его верности, а кто нет. Он слушался своих сержантов и офицеров, потому что они делали то же, что и он, и он был достаточно умен, чтобы понять, что они пытаются сохранить ему жизнь. По его мнению, они заслужили право отдавать ему приказы. Его гражданские работодатели не заслуживали такого же уважения. Понятно, что они довольно смутно понимали его мотивы и действия. Джейсон часто оказывался безработным. Он привык к тому, что у него есть собственные деньги, и вдруг ему пришлось зависеть от родственников, чтобы иметь крышу над головой. Это его разозлило. Однажды ночью, в драке в баре, этот гнев вскипел, и он серьезно ранил человека. Родственник довел его до Грани, чтобы уберечь от тюрьмы. Он только-только смирился с мыслью, что магия существует, когда работорговцы совершили набег на поселение Грани. Джейсон был силен и здоров, и с их точки зрения, он был отличным товаром. Они одолели его. Он оказался трудным пленником и нападал на них при каждом удобном случае. Вошак изо всех сил пытался сломить его, но не смог. Джейсон прошел через Рынок и был продан в гранатовый рудник. Месяц спустя я совершил налет на эту шахту и нашел его в яме в земле. Это был мой второй рейд, и, зная то, что я знаю сейчас, я бы сомневался в том, чтобы вытащить его из этой ямы.

— Он не захотел возвращаться домой?

Ричард поморщился.

— Нет. Вместо этого он спросил, как добраться до ближайшего города. Я высадил его у Келены. Он стал называть себя Джейсоном Пэррисом и сказал, что этот город станет известен как его остров. Намек, если хотите, на то место, где он впервые получил военную подготовку. Теперь, год спустя, он владеет всем, что ты сейчас видишь. Старые криминальные авторитеты, управлявшие Котлом, установили определенные границы. У них были семьи и деловые интересы, и они не хотели рисковать ими. У Пэрриса ничего не было. Он прорвался сквозь них и захватил всю их территорию. Он убивал любого, когда считал нужным, без всяких оговорок и угрызений совести.

— Зачем кому-то следовать за ним? — Рано или поздно кто-то вроде него обернется против своих людей.

Ричард покачал головой.

— Джейсон не психопат. Он порочен, но убивает избирательно, стратегически верно для него. Его люди боятся его, но они также знают, что пока они выполняют его требования, они будут в безопасности и вознаграждены. Он уважает силу. Он может быть очаровательным, но что бы он ни говорил и как бы ни приветствовал нас, не доверяй ему или его помощнице Мико. На самом деле, не доверяй никому в этом здании. Джейсон — это драйв и мускулы, но Мико — это его разум, и этот разум придумывает планы с большим количеством тел.

Ричард остановился, и Шарлотта остановилась рядом с ним. Сплошная стена зданий здесь была особенно ветхой, тент бледным и выцветшим от некогда глубокой ржавчины до бледного, печального оранжевого. Во всех направлениях к стене были прибиты обломки досок.

— Почему мы остановились? — пробормотала Шарлотта.

— За нами наблюдают часовые, — сказал он. — Один на другой стороне улицы на крыше, второй справа в лодке, а еще один прямо над нами на балконе, слушает все, что мы говорим. Они доложат Джейсону, а мы подождем здесь и посмотрим, захочет ли он нас видеть.

Она наклонилась ближе к нему.

— А если нет?

— Тогда я постучу, — сказал Ричард.

Стена дома позади них раздвинулась. Появилась старуха в бесформенном красном платье и с красным шарфом на голове. Она помахала им сморщенной коричневой рукой и исчезла внутри во мраке.

— Нас пригласили. — Ричард улыбнулся.

— Действительно.

— Следуй за мной, пожалуйста.

Он зашагал по узкому коридору. Собака побежала за ним. Она вошла в дверь последней, командуя тыловым подразделением, или как там это называется по-военному. Шарлотта последовала за собакой вверх по узкой темной лестнице, в коридор и через другую дверь. Перед ними простиралась просторная комната, освещенная знакомыми причудливыми фонарями. Фонари, похожие на пучки нежных светящихся цветов, каскадом спускались с крючков между окнами под высоким потолком. Дорогой ковер тянулся по полированному деревянному полу к каменному камину. В центре стоял чайный столик, окруженный мягкими креслами, обитыми светлой кожей.

В самом большом кресле развалился мужчина. Широкие плечи натягивали ткань серой рубашки. Грудь у него была широкая, а руки, видневшиеся из-под коротких рукавов рубашки, бугрились мускулами. Он был выше шести футов ростом, и его огромная фигура превосходила кресло. Его голова была выбрита серией тщательно расположенных полос различной ширины, которые тянулись от лба до затылка. Эффект заключался в чередовании полосок блестящих волос и гладко выбритого, загорелого черепа.