По лезвию грани

Его осенило: Джек. Джек всегда хотел, чтобы отец вернулся. Когда они были маленькими, он обычно сидел на дереве, смотрел на дорогу и ждал его возращения. В начальной школе Джек дрался с каждым, кто осмеливался сказать что-нибудь плохое об их отце, и бил их до крови. Джордж ничего не имел против того, чтобы его руки были в крови, и Джек тоже, но он мог пожалеть об этом позже. Джек был склонен к размышлениям, и иногда эти размышления уводили его в темные места. Ему было всего четырнадцать.

Джон Дрейтон должен был умереть. Он должен был заплатить цену за бесчеловечность с которой он был на «ты», но Джордж не мог позволить смерти Джона погубить его брата. Этот подонок не стоил и минуты отвращения Джека к самому себе.

— Вы правы, — сказал Джордж. — Оно того не стоит. Мы возьмем лодку, отвезем его на материк и высадим. Ты пробудешь в тюрьме так долго, что забудешь, как выглядит солнце.

— Делай, что говорит мальчик, — сказал Ричард.

Джон поднялся.

— Правильно. — Он потянулся, чтобы взъерошить волосы Джека. Джек отстранился, избегая прикосновения.

Джон опустил руку.

— Правильно.

Они вышли, Ричард первым, потом Джон и Джордж с Линдой на буксире. Джек был последним.

Снаружи в ноздри Джорджа ударил запах дыма. Город на острове горел, оранжевое сияние его огня отражалось в водах гавани. Очищающий огонь, решил Джордж. И предупреждение. Ричард обрушил на остров Джейсона Пэрриса, как смерч. Весть о пожаре на Рынке разнесется повсюду, и вскоре каждый работорговец на Восточном побережье узнает, что он не непобедим, а его денюжки может кто-то прибрать. Это был блестящий ход. Ричард был прирожденным тактиком. Джорджу придется это запомнить.

Дверь каюты распахнулась за его спиной. Появился Джек.

Ричард шагнул к нему.

— Мне нужно, чтобы ты присмотрел за Шарлоттой. Она переутомилась.

— Но почему я? — спросил Джек.

— Потому что команда Джейсона полна плохих людей, а она одинока и уязвима.

Джек посмотрел сначала на Ричарда, потом на Джорджа. Он совсем им не поверил.

— Ты можешь просто сделать одну вещь, не споря? — Джордж откинул волосы назад. — Просто сделай это.

— Ты это делай.

— Ты должен мне за канал.

Джек что-то проворчал себе под нос.

— Не волнуйся, — сказал Ричард. — Я не забыл.

Забыл что?

Джек пожал плечами и вошел в каюту.

— В лодку. — Ричард указал на маленькую баржу, ожидавшую у борта. Должно быть, они воспользовались ею, чтобы подняться на борт.

Они сели на баржу, Ричард на носу, потом Джон Дрейтон. Джордж, подстраховавшись, послал Линду следующей. Все сели. Джордж сел на корму, провел рукой по мотору, запустив магическую цепную реакцию, и лодка понеслась через гавань к берегу. На полпути Джордж отпустил Линду. Она мягко нырнула в волны и погрузилась в прохладные, успокаивающие глубины, чтобы наконец найти там свой покой. Она ему больше не нужна. Через полминуты лодка врезалась в мягкий песок пляжа. Двое мужчин вышли. Он последовал следом.

— Все еще оберегаешь своего брата, — сказал Джон.

Разочарование, которое он сдерживал, наконец вырвалось наружу.

— Заткнись. Ты его не знаешь. Не говори о нем. Из-за тебя умерла Mémère. Хорошо, что она умерла, потому что если бы она узнала, кем ты стал, это убило бы ее.

Джон глубоко вздохнул.

— Прекрасно. Давай покончим с этим.

Ричард вытащил меч.

— Он моя ответственность, — сказал Джордж. — Моя семья и мой позор.

Джон поморщился.

Ричард протянул клинок и Джордж взял его. Тонкий, острый как бритва меч казался таким тяжелым. Рукоять была холодной. Он сосредоточился, направляя свою магию, как поток расплавленного металла из руки через пальцы в меч, и, наконец, позволил ей растянуться по лезвию. Лезвие сверкнуло белым. Он тренировался месяцами, чтобы научиться делать так, но теперь магия покрывала сталь, словно сама по себе.

Он не мог заставить себя поднять меч.

Джордж оказался в ловушке между чувством вины и долгом. Нерешительность причиняла боль, решение причиняло еще большую боль, и он был невероятно зол на отца за то, что тот заставил его сделать выбор. Неужели он действительно так слаб?

— C'est la diffrense entre lui et toi. — Ричард перешел на язык Луизианы.

В этом разница между ним и тобой.

— Если ты поднимаешь этот меч, то позволяешь его действиям определять твои, — продолжил Ричард по-галльски. — Ты реагируешь на то, что он уже сделал. Мы навсегда связаны с теми, кого убиваем. Если ты оборвешь его жизнь, то будешь тащить его труп с собой до конца своих дней. Когда твои брат и сестра будут смотреть на тебя, они будут видеть убийцу своего отца. Когда ты будешь смотреть в зеркало, ты будешь видеть убийцу. Если бы он жил с вами и жестоко обращался с вами или с теми, кто вам близок, конец его жизни мог бы стать катарсисом, знаком возрождения. Но этот человек тебе незнаком. Ты его едва знаешь. В его смерти от твоей руки нет никакой силы. Он не имеет права управлять твоей жизнью. Пусть твои собственные действия определяют, кто ты есть.