По лезвию грани

— Я была одержима идеей влюбиться и завести семью. И вот у меня появился собственный принц, такой внимательный, такой собранный. Все это казалось идеальным кратчайшим путем к счастью. Вместо того чтобы перебирать мужчин и иметь дело с отказами, я сразу же нашла идеального мужа и вышла за него замуж, потому что была абсолютно глупа. Он стоял в очереди на наследование земли своей семьи, и до тех пор мы решили, что будет лучше, если он переедет жить ко мне. Он сразу заговорил о детях. Мы пытались зачать в течение шести месяцев, и он все больше и больше тревожился, когда я не беременела. Потом, наконец, я решилась на обследование. Следующие полтора года я отрицала неизбежное. Я ходила к лучшим целителям, которых знала. Я проходила процедуру за процедурой… воспоминания до сих пор вызывают у меня кошмары. Я отказывалась сдаваться. Меня всегда учили, что если достаточно упорно стремиться, то достигнешь того, чего хочешь. Я читала все эти романтические книги, где женщина не может зачать, а потом встречает подходящего мужчину, и сила любви или его волшебная мужественность, или что там у вас, преодолевает ее проблемы, и у нее появляются великолепные тройняшки. Мое волшебное лекарство было не за горами, я была в этом уверена.

Она повернулась и посмотрела на него.

— Я бесплодна, Ричард. Необратимо. У меня никогда не будет ребенка. Нет никакого лекарства.

— Мне очень жаль, — сказал он.

Она помедлила.

— А для тебя это имеет значение? Я никогда не смогу подарить тебе ребенка.

Она думала о том, чтобы остаться с ним. Не придавай этому слишком большого значения, предупредил он себя. Они пришли из совершенно разных миров. Она была голубокровной, а он мошенником, у которого почти ничего не было.

— В моей семье шестнадцать взрослых, все, что осталось от пятидесяти, и почти двадцать детей, большинство из них с одним умершим родителем или с обоими, — сказал он ей. — У меня много детей, о которых нужно заботиться. Я не зацикливаюсь на том, чтобы у меня был свой собственный.

Шарлотта вздохнула и погладила его по щеке. Она провела пальцем по его губам.

— Забавно, если бы ты спросил меня об этом до того, как я вышла замуж за Элвея, я бы ответила тебе то же самое. Но каким-то образом стремление иметь ребенка стало самым важным в моей жизни. Я чувствовала себя ущербной. Словно я не женщина, если не могу забеременеть. Где-то в середине всего этого я поняла, что Элвею нужен ребенок, чтобы он мог унаследовать семейное поместье. Он соревновался со своим младшим братом и пытался добежать до финиша первым, произведя на свет прыгающего ребенка, чтобы претендовать на свою землю, дом и лидерство в семье.

— Похоже, он полный идиот. — Кто, черт возьми, будет заботиться о землях и доме, когда она будет у него?

Шарлотта пожала плечами.

— Я была очень наивна. И мои шоры прочно сидели на месте. Элвей всегда был внимателен. Он сопровождал меня на некоторые процедуры. Этот путь к рождению ребенка мы проделали вместе. Это был наш общий квест, и я думала, что он сблизит нас. На самом деле мы оба были виноваты. Он должен был прояснить свою позицию до свадьбы, а я не должна была принимать его вежливость и внимание за любовь. Думаю, это сказалось и на нем. Он стал одержимым. Мы должны были заниматься сексом в определенной позе, потому что кто-то сказал ему, что так, скорее всего, приведет к зачатию. Он помог бы мне составить график овуляции. Это было какое-то безумие, охватившее нас обоих. Оглядываясь назад, все это кажется… жутким.

Ричард молча уставился на нее. Ее муж был настоящим ослом. Он хотел найти его и содрать с него кожу живьем. Однако произнести это вслух, вероятно, было не лучшей стратегией.

— В конце концов, когда все варианты были исчерпаны, я пришла к нему с новостями. Я ожидала, что он обнимет меня и скажет, что все будет хорошо, и что он все равно любит меня. Он подал мне заявление об аннулировании брака.

Шарлотта горько рассмеялась.

— Мой мир рухнул. Мне хотелось причинить ему боль, и я почти сделала это. Я была так близко. — Она раздвинула указательный и большой пальцы на волосок.

— Что тебя остановило? — спросил он.

— Это было неправильно, — просто сказала она. — Я была целителем. Я должна была исцелять людей, а не причинять им боль, потому что они сокрушили мое сердце.

И именно поэтому она всегда будет лучом света в его темноте. Он должен держаться за нее. Он не мог отпустить ее. Он не должен все испортить.

Шарлотта закрыла глаза.

— У нас, целителей, есть две стороны нашей силы: одна продлевает жизнь, другая сокращает ее. Мы привыкли пользоваться только одной. Нам это вдалбливается и к тому времени, когда достигаешь подросткового возраста, у тебя в голове будет высечено: не навреди. Исцеление — это тяжкий труд. Ты чувствуешь, как магия покидает тебя. Но причинять вред легко. Ты чувствуешь себя сильным и могущественным. Это почти эйфория. Ты не осознаешь, сколько магии потратил, пока она не исчезнет. А еще ты резко теряешь сознание и выставляешь себя полным дураком.

— Можешь падать в обморок, сколько тебе угодно. Я всегда буду рядом, чтобы поймать тебя.