По лезвию катаны

Замерев, он в полном соответствии с избитым штампом «превратился в слух». Камни следом за ним через нишу на голову не сыпались. Хоть что-то хорошее. Грохот все еще был слышен, но он удалялся. Да, удалялся, никаких сомнений. Каменная речка ушла в сторону, потекла по другому руслу и иссякла. Что ж, этого горя избежали.

Артем некоторое время не мог понять, это его ноги продолжает сотрясать нервная дрожь или пол мелко подрагивает, словно лихорадка потревоженных скал никак не может улечься. Нет, все же это пол. Хотя если бы дрожали ноги, что-то позорное в том мог усмотреть только человек, редко сползающий с дивана. Пусть ноги не дрожат, а сердце вот ходит ходуном…

Неизвестно, куда, в какие еще прелестные уголки привело бы его путешествие по желобу, столь грубым образом прерванное, а так он угодил в пещеры. Где тут что и как, в общих чертах можно было разглядеть, не сооружая неизвестно из чего факел. Откуда-то в здешние пещеры пробивался свет. А, вон пожалуйста — прямое, сквозное, будто буром просверленное отверстие, в которое небо видать. Стало быть, горная порода, которая окружала сейчас Артема, достаточно мягкая (наверное, песчаник или известняк) и небесная вода в виде тающего снега понаделала в ее толще немало промоин.

Вокруг процветала пещерная классика: сталактиты, сталагмиты, сталагнаты. Между прочим, он мог бы запросто приземлиться и на сталактит, вон торчат вострые сосульки… Понятно, что до полета и во время оного некогда было раздумывать е.ще и о сосульках, а ведь, рассуждая чисто теоретически и исключительно задним числом, можно было просчитать опасность благодаря все тому же полюбившемуся фильму «Скалолаз», в котором какого-то плохого парня, помнится, умело толкнули, и нарост со смачным хрустом пробил… Ладно, нечего о грустном и малоэстетичном. Наверное, Артем — все-таки парень хороший, парень в белой шляпе, и ему не грозит глупая смерть от сосульки. Он погибнет самым что ни на есть героическим макаром.

«А теперь хватит балагурить и давай попытаемся анализировать, хороший парень, — сам себе приказал Артем. — Итак, что у нас, собственно говоря, происходит? Неужели монахи постарались?.. Могли камушки сами по себе покатиться? Ой, вряд ли! Очень уж большая натяжка выходит, совпадение из совпадений получается. Нет, погоди, тогда уж не монахи, а гражданин Тибетец, именно он оставался наверху. Значит ли это, что именно он являлся мне на площадке и стращал? Возможно. А гораздо более вероятно другое. Настоятель, этот предводитель буддийских команчей, приказал меня убрать как головную боль. Ну конечно! Провели как лоха! Предназначение, предназначение! Избавились от дурака, купив его на многоумную болтовню про Сатори! Теперь настоятель и перед своим другом Хидейоши чист, аки агнец божий, дескать, не я его сгубил, а коварная Тропа, на которую чужак ступил по собственному выбору и желанию. Ничего не скажешь, чисто проведенная комбинация».

Артем расхотел, как сперва собирался, орать благим матом что-нибудь вроде: «Эй! Где вы все?! Есть кто живой?!» Потому что если монахи — хорошие парни, они сами станут его искать, сами станут кричать. А если плохие, то исправят недоработку, добьют — завалят выходы камнями или соорудят еще какую-нибудь поганку.

Артем посмотрел, нет ли возможности выбраться наружу через ту дыру, в которую он провалился. Нет, без лестницы никак. А жаль. Как славно было бы добраться до желоба, вскарабкаться по нему наверх, благо камни уже прокатились и нового камнепада не слышно, взять Тибетца за грудки и вытрясти из него правдивые ответы. Придется искать другие выходы из пещеры Аладдина. Сим-сим, откройся…

Он двинулся по пещере. Свет неяркий, оставляющий пещеру в полутьме. Однако все самое необходимое видно. Все эти наросты, неровности пористых стен, трещины под ногами и трещины в стенах.

Артема, в отличие от многих, никогда не прельщала подземная романтика. Нет, спелеология не его стихия. Любящий кувыркаться в воздухе не полюбит ползать под землей.

Ладно, здесь хоть было не холодно. Тут, пожалуй, и заночевать можно будет в случае чего, не боясь проснуться наутро окоченевшим трупом.

А сверху между тем не орали «Ямамото, где ты, отзовись!». И это было весьма симптоматично. Неизвестно, что там с братом Ёсико, но у Тибетца было предостаточно времени, чтобы спуститься по желобу, обнаружить разлом и покричать в него громко-прегромко. Что-то хрустнуло под ногой…

Артем нагнулся. Матерь Божья! Хотя… Ведь говорил же настоятель, что многие не возвращались с Тропы. Где-то же они должны были оставаться навечно. Это и есть один из невернувшихся — в виде разбросанных по полу костей и скалящегося в пещерной полутьме черепа. От чего умер этот человек? Не найдя выход… Но выход есть, потому что другие-то выходили! Возможно, этому несчастному просто не хватило сил. Будем считать так…

Так, пещера тянется дальше. Что это у нас? А это у нас проход. Узкий, зар-раза. Артем продрался через него и очутился в следующем, так сказать, пещерном зале. Сюда тоже сверху просачивался свет, можно разглядеть кое… Ну-ка, ну-ка, а это что у нас?