По лезвию катаны

Артем понял, в чем состоит главное испытание и что такое Сатори. Все очень просто и никакой мистики. Это пусть монахи, далекие от науки и техники, принимают странные природные явления за сверхъестественное или, пользуясь выражением настоятеля, принимают дерево за человека, плутая в тумане невежества. Просто они по-другому не могут, по вполне извинительным причинам им не хватает знаний. У нас же знаний будет побольше.

Встретившись с Белым Драконом, Артем все понял. Бьяку-Рю был в точности такой же, как на татуировке, только не синего цвета, а серебристого. Серебром отливала сверкающая чешуя, шевелились длинные, достающие до пола усы, кончик шипастого хвоста приподнимался и опускался, загнутые, похожие на огромные крючья когти царапали пол. Гребень дракона доставал до потолка, а его вытянутая башка моталась на длинной шее из стороны в сторону…

Но понял Артем все не сразу и не вдруг. Сперва, увидев перед собой эту тварь, он инстинктивно зажмурился, тут же открыл глаза — ничего не изменилось — и тогда из груди сам собой вырвался вопль. Из членораздельного он орал только «Уйди! Уйди!».

Артем попытался вскочить, размахивая руками, нога проехала, поскользнувшись на человеческой кости — ужас захлестнул с новой силой. Ему все-таки удалось вскочить, но он врезался с разбега плечом в стену. Причем как раз раненым плечом врезался. Боль обожгла, словно в плечо вонзили раскаленный прут. Но, как ни странно, именно эта боль — физическая, реальная, — отстранила от рассудка мистический ужас, вернула способность соображать. И Артем наконец обратил внимание на очевидные вещи.

Великанский, едва умещающийся в пещере дракон ворочался, касался стен, касался сталактитов со сталагмитами, и под напором такой массы те наросты, что потоньше, должны были бы ломаться с хрустом, как карандаши. Также должен был раздаваться шорох трущейся о стены чешуи, доноситься скрежет когтей об пол, и на полу от этих когтей должны были остаться царапины. Ничего этого не было: ни ломалось, ни скрежетало, ни царапало.

Едва он поднялся, как Белый Дракон отступил назад и скрылся в стене.

Галлюцинация. Артем смахнул пот со лба. Конечно, это глюк и ничем другим быть не может.

И зверек, шмыгнувший за сталактит или сталагмит, точно так же примерещился ему. И еще неизвестно, что примерещится дальше.

Артем вспомнил прочитанный им в каком-то серьезном географическом журнале очерк об одной крайне любопытной горе. Вот только хоть убей не вспомнить сейчас, что это за гора и где она находится. То ли в Африке, то ли в Латинской Америке. Ну неважно. Главное, есть там небольшой горный участок, по которому проложена тропа. И все, кто бы ни шел по этой тропе, проходя тем участком, ничего после не могли вспомнить. Как отшибало, едва они ступали на определенный участок тропы. И способность что-либо соображать и оценивать возвращалась к ним только спустя метров пятьсот. Но с отключенным сознанием люди все же продолжали идти и с тропы в пропасть не сваливались. Правда, там тоже с людьми изредка происходили несчастья. Иногда на той тропе у людей случались инфаркты и апоплексические удары. Объяснение этому феномену журнал давал такое: там из горных недр выбивались некие природные газы, и вкупе с разреженностью воздуха они погружали людей в лунатическое состояние. То, что происходит с психикой некоторых из людей, подверженных лунатизму, на этой тропе происходило буквально со всеми. (Прочитав этот очерк, Артем, помнится, от души посмеялся, потому что спонсором этой публикации было заявлено какое-то туристическое агентство.)

Так вот в пещере, в которой сейчас находился Артем, тоже какой-то природный газ выходил из-под земли на поверхность. И воздух тут тоже был разреженным. Только воздействие на психику было чуть иным. Эта дрянь не погружала в лунатическое состояние, а вызывала глюки.

Понять-то все это Артем понял, но легче ему не стало. Ведь некоторые отсюда не возвращались. Не выбирались как раз из этих пещер. Вон их косточки гниют, можно поднять и полюбоваться.

А еще Артем понял, что концентрация этого неизвестной природы газа особенно велика в пещере с гладкими стенами — недаром там ему было так плохо. И туда лучше снова не заходить. Потому что можно и не выйти.

Может быть, та оптическая иллюзия, что уменьшала в глазах ширину разлома, через который они прыгали, тоже была вызвана некими испарениями подземных веществ. А может быть, и нет. Артем не забивал себе голову поисками ответа, потому что та иллюзия не угрожает сейчас его жизни, а вот пещерные иллюзии очень даже угрожают. Ведь неизвестно, сколько времени у него в запасе, пока он не надышится этим газом до полной и окончательной отключки.

Подмоги ждать глупо. Не менее глупо ждать чуда, например, что земля еще немного провернется вокруг своей оси, сдвинется относительно светила и луч солнца золотого попадет в узкое отверстие и укажет путь домой, а вдобавок и место, где закопан клад. Так бывает только в кино про бравых археологов эпохи дирижаблей.