По линии взлёта

- Я не знаю, что у вас случилось… - Ульяна ловит мой настороженный взгляд. – Да, да, - спешит оправдаться, - я помню, что обещала не говорить об этом. – Расслабляю плечи, откидываю голову назад. – Просто мне не нравится видеть тебя в таком состоянии. Я же вижу, что тебе больно. Не знаю, где Гай, но думаю, он в таком же состоянии. Этот парень тебя любит.

Вскидываю брови.

- Не смотри на меня так, - отмахивается Ульяна. – Не нужно быть ясновидящей, чтобы разглядеть его чувства. Всё на поверхности…

Не успеваю ничего ответить. Боковым зрением замечаю оживлённое движение за окном. Поворачиваюсь полностью к стеклу, чтобы лучше рассмотреть, что происходит.

На пустынной парковке, не знаю, куда делись машины, которые обычно заполоняют всё вокруг, останавливается старенькая вишнёвая четырка – у дедушки на даче стоит точно такая же. Только она у него серебристая и уже отправилась на пенсию. Теперь медленно сливается с природой, покрываясь мхом и вьюном.

Со стороны пассажирского сиденья открывается дверь. Сперва появляется нога, она твёрдо встаёт на землю, затем показывается широкая мужская спина, облачённая в дутую куртку. Парень наклоняется в бок, сгибаясь пополам, чтобы вылезти из низенькой машинки, но не удерживает равновесие, видимо, зацепившись за порог другой ногой. Он летит на асфальт, покрытый льдом и снегом. На всю стоянку разносится его громкий возмущённый вскрик. Я напрягаюсь, хотя мне не должно быть дела до кого-то пьяного парня.

С другой стороны к нему подскакивает парнишка, выбравшийся с водительского места. На нём кожаная куртка и высокие армейские сапоги. Он поднимает упавшего несмотря на то, что тот сопротивляется, выплёвывая громкие ругательства.

Уля тоже насторожилась, прижавшись к стеклу рядом со мной. Её рука метнулась вверх, чтобы настроить окно на микропроветривание. Так до нас стало доноситься гораздо больше звуков ночной улицы. Ветер завыл, вперемешку с рычанием пьяного парня.

- Пусти! Отпусти, говорю! Чтоб тебя!

Второму удалось поднять первого, они разворачивается лицом к нашему окну, и я задерживаю дыхание. В распахнутой куртке, помятый и пьяный…

- Гай, - всхлипываю я.

Он поднимает голову, чтобы посмотреть в моё окно. Сердце пускается галопом, словно врываясь на беговую дорожку.

- Это Вит  с ним? – спрашивает Уля, смотря на парня, оставшегося возле машины.

Я не отвечаю, неотрывно наблюдая, как Гай опускает руку к земле, что-то поднимает, замахивается и бросает в мою сторону камень размером с куриное яйцо. Оно не долетает, ударяется о стену дома. Моя челюсть падает вниз. Рядом  с Гаем тут же оказывается Вит.

- Ты что творишь, идиот? – возмущается друг, хватая его за шиворот, когда Гай сделал шаг и поскользнулся. – Если бы я знал, что ты будешь пытаться выбить окна, то не привёз бы тебя!

- Я хочу её увидеть! – рычит Гай, удержавшись на своих двоих, и отталкивая Вита. – Мне нужно её увидеть!

- Зачем?

Прижимаю свободную ладонь к стеклу, касаюсь носом холодной поверхности. Уля шире раскрывает окно, чтобы лучше расслышать.

- Вили! – взревел Гай. Я стиснула челюсть. – Вили!

- Заткнись, придурок! – шикнул Вит, но это не помогло. Гай раскинул руки в стороны, заорав, что было мочи:

- Вили! Я люблю тебя! Я! Тебя! Люблю!

Сердце кольнуло, словно его сжали щипцами. В животе не просто запорхали бабочки, в нём заметались малютки колибри, со своей сотней взмахов в секунду. В горле осел ком размером с нашу планету. Во рту образовалось слишком много слюны, но я не могла её сглотнуть – слишком липкая.

Он впервые сказал это. Впервые озвучил свои чувства. И сделал это сейчас, пьяный в хлам, посреди улицы, где его могут увидеть и услышать. Новость разнесётся по сети со скоростью света. О чём он, чёрт возьми, думает? Тёма убьёт его! Я не для того разорвала своё сердце на тысячу кусочков, чтобы он вот так всё просрал!

- Вили, ты слышишь? – Парень не собирался униматься. – Слышишь? Вернись! Я люблю тебя!

- Боже мой, - прошептала Уля, - он сейчас так весь двор поднимет.

Ульяна озвучила мои мысли. Я поспешно поставила стакан на подоконник, не заметив, что опрокинула его, и шампанское разлилось по пластиковому подоконнику. Уля вскочила, взвизгнув. Видимо, я её облила. Но я не стала оборачиваться. Гай продолжал выкрикивать моё имя. Я бросилась к двери, задержалась в прихожей ровно на тридцать секунд, хвативших чтобы впихнуть ноги в кроссовки и накинуть куртку.

Не дожидаясь лифта, помчалась вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Пару раз умудрилась споткнуться, но не полетела кувырком вниз. Мне удалось выбраться на улицу как раз в тот момент, когда Гай затянул моё имя ещё громче прежнего… или из квартиры слышалось глуше.

- Гай! – окликаю я его, остановившись под козырьком над входной дверью в подъезд. – Что ты делаешь?

Гай развернулся слишком резко для своего захмелевшего вестибулярного аппарата.

- Вили! – радуется Гай, взмахивает руками и падает назад.

Я кинулась к нему. Вит смотрит на друга сверху вниз вместо того, чтобы поднять его с асфальта, покрытого слоем льда и снега.