По лицу он меня не бил. История о насилии, абьюзе и освобождении

Я рассматриваю его лицо, у него длинные волосы.

На той же кровати сидит Алиса, ей 3 года, и смотрит мультик.

Множество таких вспышек.

Я плотно закрыла свой рот на замок и покорилась ему. Я выживала. Одного ребенка я кормила грудью, второй было 3 года. Страдание о прошлом ушло на второй план. Я оказалась в ситуации еще запутаннее, чем была до встречи с ним.

Большая комната в нашей квартире. Наша с девочками проходная комната-студия, она же кухня. У П своя отдельная комната. Он студент академии Штиглица, кафедра монументально-декоративного искусства. Занимается рисунком. Пишет картины маслом. Масло разбавляет вонючими химикатами. Он стоит посреди комнаты с огромным мольбертом. Пишет серию картин.

Детям шуметь нельзя, его это отвлекает. Мы сидим тихо. Окна закрыты и дышать почти нечем.

Я: «Почему ты не пишешь в своей комнате?»

Он: «Тут свет лучше».

У меня начинаются приступы. Один за другим. Десять приступов подряд.

Приступ мозаичной мигрени: реальность распадается сначала на яркие герметичные фрагменты типа картин Кандинского, потом размывается в одно гудящее пятно, ты почти не слышишь и не видишь, ты оглушен. Полностью дезориентирован. После приступа сильнейшая головная боль.

На десятый раз мы вызываем «Скорую». Врач делает мне укол и замечает, что в комнате сильно пахнет химикатами. Говорит, что, скорее всего, они послужили причиной приступов. Врач уходит. После укола стало немного полегче.

Вечер. Он готовит себе еду.

Зарождение новой жизни

Июль 2006 года

Оранжевая вспышка ночного света на петербургской улице осветила мою жизнь. В мою жизнь вошел он. Красота его света завораживала, вселяла надежду. Его решительность покорила меня и унесла на теплых волнах счастья. Мы стали единым целым там, на Петербургских озерах, соединились, чтобы никогда больше не расставаться. Я стала его частью. Жаркие ночи и дни, наполненные летней негой, его шепот в ночной тишине дарил уверенность сбывшейся мечты.