По любви

Он долго потом ходил, искал её дом, пытался что-то сравнивать, как-то повторять дорогу. Но всё было бесполезно.

Уже за полночь, усталый, отчаявшийся, сетуя только на самого себя, присел на троллейбусной остановке и неожиданно для себя тихо заплакал.

В асфальтовые лужи снова заморосил холодный осенний дождь. Сиротливые батоны и половинка чёрного в прозрачном полиэтиленовом пакете лежали рядом на скамейке. Мимо проехала патрульная милицейская иномарка, слегка притормозила напротив него, секунды медленно ползла вдоль тротуара, но почему-то не остановилась и умчалась в конец улицы.

Владимир поднялся со скамьи. Теперь надо было идти куда-нибудь. Дожить до утра. Стекляшка остановки совсем ведь не согревала, а последний троллейбус давно ушёл. Он ступил на тротуар и, опустив ещё ниже мокрую от дождя голову, тихо отправился прочь.

Позади послышались шаги.

– Эй! Постойте! – зазвучал волнующийся женский голос.

Владимир решил не оглядываться.

– Эй!! Погодите!

Он все же оглянулся и увидел Полину. Она с зонтом в руках стояла у остановки и смотрела на него испуганно, чуть не плача.

– Где же вы пропадали? Я только сейчас заметила вас, когда вы вышли из-за остановки…

– Я не мог найти дороги к вам. Я её не запомнил, когда шёл обратно. И заблудился.

– Идите же скорее сюда, чудак-человек, как вас зовут?

– Владимир.

– Полина. Пойдёмте ко мне, вы совсем вымокли.

Она подала ему зонт и стала поправлять свои безвозвратно стоптанные в бешеном беге с третьего этажа на улицу домашние туфли.

Они взяли хлеб и пошли к её дому. Где-то часа в два ночи пили чай. Спать совершенно не хотелось, хотя Полине и нужно было идти с утра на работу. Она наливала уже третью чашку чаю и всё больше смущалась и стыдилась своего необдуманного поступка.

Владимир же, разомлевший от домашнего тепла и вспотевший от чая, и вовсе не торопился. Уходить не хотелось.

– Оставайтесь у меня, – сказала Полина, и всё разом решилось, – я постелю вам в маленькой комнате. Завтра утром, точнее, уже сегодня, когда выспитесь, просто захлопните дверь.

– Но я же совершенно незнакомый вам человек.

– Украсть у меня нечего. А если что-то и решите прихватить, то будем считать это моим подарком в благодарность за вашу помощь.

Они рассмеялись. Полина встала.

– Пойду постелю. Хотите в ванную?

– Если можно.

– Я принесу полотенце…

Спал Владимир как убитый. Снились мать с отцом. Сидят на лавочке перед родимым домом. Отец курит, смотрит куда-то вдаль. Молчит. Мать вяжет.

«Дом наш совсем развалился, сынок. Приехал бы, нас проведал. На могиле нашей с отцом уж всё быльём поросло, – говорит мать. – А ты в Москве все строишь, строишь…» «Знаю, ма. Приеду. Я скоро приеду», – отвечал он. «Нам-то что, сынок, мы уже умерли, тебе теперь жить. Сам думай. Тебе, видно, там лучше, чем здесь…» И лавочка неожиданно опустела, старая, избитая дождями и снегами родная деревенская лавочка. Владимир во сне заплакал. Неожиданно на лавочке оказался большой рыжий пёс с обрывком верёвки на шее, видно, сорвался у кого-нибудь. Пёс начал рычать на него, скалиться, и Владимир проснулся.

Жёлтые лучи осеннего солнца били в окно Полининой комнаты. Дождь закончился, и теперь, днём, небо стало ясным и чистым. Надо было скорее уходить от греха.

Выйдя в коридор, Владимир огляделся. Пальто и берета Полины на вешалке, конечно же, не было. Его подсохшие вещи висели на месте. И он пошёл было одеваться, как вдруг с кухни тяжёлый мужской голос жутко пророкотал:

– Погоди уходить! Поговорить нужно! Я ждал, пока ты проснёшься. Не стал тебя будить.

Владимир вошёл на кухню и увидел высокого молодого человека в кожанке. На столе лежала чёрная кепка.

– Позволь тебе представиться. Жгун Павел Петрович, муж Полины. Точнее, как ты сам понимаешь, теперь бывший муж. Я, конечно, извиняюсь за столь неожиданный визит, но у меня мало времени. Я недолго пробуду в Москве, поэтому скажу тебе откровенно, я приехал за разводом, да и вот с ключами заодно вопрос решить. Думаю, это вам обоим будет на руку. Да и чего там говорить, уже почти четыре года прошло. Всё забыто. Всё в прошлом. Тебя как звать?

– Владимир.

– Что ж ты, Владимир, мужик в доме, а кран, я смотрю, подтекает?

– Я не специалист по сантехнике.

– Москвич?

– Нет.

– Уже хуже. Да ты садись. Обсудим кое-что. Тут ещё вот какое дело. Я тебе сразу скажу, в благородство играть не буду, половина квартиры по закону принадлежит мне, а деньги такие, сам понимаешь, на дороге не валяются. И хотя я в своё время прописал Полину в Москве, было это, правда, на старой моей квартире, здесь остальная половина по праву принадлежит ей. Встаёт вопрос. Как быть? Предлагаю вам два варианта. Вы отдаёте мне стоимость моей половины, и мы обходимся без суда. В противном случае – суд и всё пополам с последующей опять же продажей моей комнаты в чужие руки, если финансовые вопросы поставят вас в тупик. Покупатели найдутся.

– А ты тщательно подготовился, прежде чем явиться сюда, как я погляжу, – с улыбкой проговорил Владимир, и этот человек стал противен ему.