По ложному следу

Перелет с кучей пересадок и задержек, тесное самолетное кресло и прибытие в родной город глухой ночью. И, наконец, все это позади, включая и утреннюю аудиенцию. Он переступил порог родного дома, он благодарит Всевышнего, что тот подарил ему радость встречи с детьми и женой. Радость и слезы самых родных людей на свете – что еще надо в этой жизни человеку, какое счастье, что ты кому то нужен. Будь что будет, но этот маленький кусочек счастья у него никто сейчас не отберет. И дай Бог, чтобы оно длилось вечность.

Целую неделю Роман не выходил из дома, отогреваясь в домашнем уюте. Ночами, обнимая такое родное тело жены, он старался забыть недавнее прошлое. Оно казалось ему кошмаром, случившимся не с ним, осталось в сознании как страшный детектив, который совсем не хочется вспоминать. И никто пока не мешает его семейному счастью, никто не звонит, никто им не интересуется. Это очень хороший знак, и дай Бог больше никого не видеть и ни с кем не встречаться из той прошлой жизни.

Безделье начинало надоедать, и все чаще одолевали мысли, что не может все вот так просто закончиться. И чтобы хоть как то отвлечься от тяжкого ожидания плохих вестей, Роман занялся машиной, своей красавицей «Кариной». Поменял масло, летнюю резину на зимнюю, тормозные колодки на ручнике. Менял все по мелочевке, хотя в этом и не было большой нужды. А когда и с этим было покончено, стал выезжать в город, бездумно накручивая десятки километров, изредка подсаживая пассажиров, вернее, исключительно пассажирок. Не из – за денег, не из желания с кем то познакомиться, а чтобы езда имела хоть какой то смысл.

«Стрелок» нервничал, ему надоело торчать в этом городе, но и не выполнить заказ он не мог. Не потому, что был уж таким щепетильным в делах, просто на этих окраинах империи появилось много работы, и не стоило плевать в колодец, из которого, может, придется напиться и не раз. А его специфическая работа просто не шла: то «объект» задержался на неделю, то сам простудился и пять дней трясся от температуры и насморка, какая в таком состоянии работа. То куда то затерялся заказчик, и на звонки не отвечает. Но черт с ним, он деньги выплатил полностью, хотя желательно с ним кое – что подкорректировать. И вот уже заканчивается третья неделя его пребывания в этих краях, и он страшно психует, что за последние дни не выпало ни одной стопроцентно беспроигрышной ситуации, а работать с риском и браком он не привык.

«Объект» часто бывает на улице, много раскатывает по городу, но он осторожен. Иногда кажется, будто он знает, что его «пасут», и играет с «охотником». Ведь никогда не спешит, всегда внимательно и подолгу осматривается, и всегда держит правую руку в кармане. Что у него в этой руке? И хорошо, если не пистолет на боевом взводе. Лучший вариант закончить дело – подловить «объект» на дороге. Максимально прижаться к его машине и разрядить ствол. Идеально подловить на светофоре, их в этом городе вал, но ив общем то на ходу не будет проблем. Желательно уже и примелькавшуюся «тачку» поменять, но заказчик словно сгинул. Скорее всего, он так и запланировал, чтобы работа была выполнена в его отсутствие, не зря деньги выплатил наперед. Значит, продолжать «пасти», ждать момента и постараться не «засветить» тачку.

В этот ноябрьский день, когда мгла из серого тумана и мелкого снега превратила середину дня в тусклый поздний вечер, Сапрыкин, подавленный этой серостью, катил не спеша к одной из окраин. Там с видовой площадки на скалистом утесе, нависшем над самым морем, это самое море видится далеко – далеко. И если не оборачиваться назад, то кажется, что ты один среди серых и крутых волн, один среди этой ревущей массы воды. И глядя на неподвластную никому стихию, Роман успокаивается, и чем дольше смотрит на эту мощь и силу, тем быстрее восстанавливает в душе спокойствие и уверенность. Почти каждый день он приезжает на это место, ему нужна постоянная подзарядка, постоянная уверенность, что он вышел, наконец, на ту единственную правильную дорогу, полностью порвав с прошлым.

Море стало его Богом, он молится ему, находит в нем то, что не может отыскать в серой обыденности. Но в этот тусклый ноябрьский день его свидание с морем не состоялось, и сегодня оно ему надо было, как никогда. Он чувствовал себя просто раздавленным этой холодной слякотью поздней осени. Сплошные пробки, еле ползущий поток машин,. И когда он, наконец, почти вырвался из этого столпотворения грязных машин и уже был готов прижать педаль газа, как светофор мигнул желтым, и тут же засветил красным. Пришлось давить на тормоз, гася в себе желание рвануть по опустевшей впереди полосе. В нетерпении, подавляя раздражение, воткнул первую, чуть – чуть приотпуская сцепление, тронул машину, одновременно по инерции бросив взгляд на крайний правый ряд. Из серых «Жигулей», вставших борт в борт, на него уставился черный глаз пистолетного ствола, показавшегося ему страшно большим. И уже ничего не предпринять, остается только от страха вжаться в кресло, стараясь спрятаться от этой жуткой черной дыры, выплюнувшей огонь и смерть.