По материкам и океанам

— Ну вот. А для небесного гостя воздух — уже огромное препятствие. При трении о воздух метеорит так раскаляется, что начинает светиться и иногда сгорает весь, не долетев до Земли. Но наш-то с тобой не сгорел, нет! Он был слишком велик для этого. Он весил, наверно, многие тысячи тонн. Правда, он мог раздробиться при ударе, и поэтому найти хотя бы его обломок будет нелегко. Но все же мы попробуем, Китьян, а? Помнишь воронки, которые я тебе показывал? Пусть только подмерзнет!

Но зима заупрямилась и не шла в таежные края. Опять настали голодные дни. Сначала Китьян стрелял бурундуков, ловил рыбу в ручье. Но бурундуки скоро попрятались по гнездам на зиму, а рыба ушла в омуты Хушмо.

Как-то в конце сентября Кулик сказал Китьяну:

— Вот что, друг. Давай поделим остатки муки — и отправляйся-ка ты в Вановару. Не могу я больше морить тебя голодом.

Китьян побагровел:

— Сибиряку такие слова! Пришли вместе — и уйдем вместе. А умрем — так тоже вместе. А ты… Эх, ты…

Кулик шагнул к Китьяну, хотел обнять его, но тот увернулся, выскочил из избушки и долго еще дулся на ученого.

Болото не замерзло и в октябре. Снег оседал на черных стволах. В ночь, когда поднялась первая метель, Китьян разбудил Кулика:

— Слышишь, стреляют?

Они открыли дверь и прислушались. Ветер свистел над болотом. Снег, влетая в избушку, таял у порога.

— Может, тебе показалось?

— Какое там показалось! Стреляли, верно говорю. А охотники сюда не заходят. Ты как знаешь, а я больше спать не лягу.

До утра они сидели молча, слушая метель. Один раз показалось, что опять стреляют. Но это упало сломленное ветром мертвое дерево.

Утром Китьян, вышедший на разведку, быстро вернулся назад:

— Идут! Много, с ружьями.

С сопки спускался караван вооруженных всадников. Кулику вспомнились слухи о том, что где-то в тунгусской тайге бродит последняя шайка давно разбитых колчаковцев.

Несколько минут Кулик и Китьян, застыв на пороге с ружьями, смотрели как спускается караван. Вдруг головной всадник поднял руку и закричал:

— Он жив! Ура! Ура!

Это был помощник Кулика. А через минуту ученого тискали, обнимали знакомые и незнакомые. Перед Куликом была соединенная экспедиция, снаряженная Академией наук и редакцией московского журнала «Всемирный следопыт» для его розысков. К ней примкнул и старый знакомый Кулика — корреспондент сибирской газеты.

— Ничего с нами не случилось бы, зря вы всё это… — Кулик чувствовал себя неловко, узнав, что экспедиция спешила, опасаясь за его жизнь.

— Леонид Алексеевич, да у вас что, зеркала нет? Вы же истощены до последней степени. В могилу краше кладут! — горячился корреспондент. — И вот, возьмите, почитайте. — Он распахнул полушубок и достал из-за пояса тетрадь в клеенчатом переплете: — Дневник нашей экспедиции. Вот отсюда…

Корреспондент отчеркнул ногтем. Кулик прочел: «С тревожными мыслями вступили мы на таежную тропу. Накануне нашего выхода из Тайшета сибирские газеты сообщили, что из приангарских селений бежало несколько человек ссыльных уголовников, которые, оперируя в верховьях Подкаменной Тунгуски, расспрашивают местных охотников, как пробраться к избушке Кулика. Бандиты думают, что ученый ищет в тайге золото».

Кулик возвратил дневник:

— Ну что же, золото так золото. Вон оно, наше «золото»! — И он кивнул туда, где под снегом лежало Великое болото. — Приступим же к магнитометрической съемке места падения тунгусского метеорита! — торжественно докончил он.

* * *

Что же сказать о третьей экспедиции в тунгусскую тайгу, которая состоялась в следующем, 1929 году? Она принесла Кулику больше огорчений, чем радости. Но она же дала ключ к окончательной разгадке всех тайн тунгусского метеорита.

Во время третьей экспедиции Кулик, его помощник Евгений Леонидович Кринов и несколько добровольцев, поехавших с ними в тайгу, исследовали наконец воронки, на которые возлагались такие большие надежды.

Но сколько ни копали в этих воронках лопатами, сколько ни прощупывали их буром — никаких признаков осколков метеорита не обнаружили.

Тяжело ученому, когда созданная им после долгих раздумий теория, которая казалась такой прочной, правильной, достоверной, вдруг начинает опровергаться самой жизнью. Кулик после раскопок в воронках переживал трудные дни. Видимо, правыми оказались те, кто утверждал, что происхождение злосчастных воронок связано только с вечной мерзлотой. Сначала просочившаяся сквозь торф вода, замерзнув, приподняла торфяной покров. Летом эта выпуклость, этот бугор, хорошо прогреваемый солнцем, растрескался. Тепло проникло внутрь, и тогда растаял не только лед, но и прикрытый им вечномерзлый ил. Так вместо бугра получилась воронка…

Третья экспедиция, подробнее и внимательнее изучив многие участки поваленного леса, пришла и к другому важному выводу — что метеорит упал несколько в стороне от первоначального места поисков, в западной части так называемого Южного болота.