По медвежьему следу

«Ну и пусть! Мне-то что… Я не прикован, как галерный раб… Завтра же преподнесу Зое половину багульника, предназначенного для украшения отдела… И дорогу на почту забуду!» — успокаивал он себя по пути в общежитие, громко стуча каблуками по дощатому тротуару.

ПОСЛЕДНИЙ БАРЬЕР

Весть о сенсационной находке распространилась по тресту быстро, в немалой мере благодаря Зое. Когда Борис пришел отметить командировку и вручить багульник, в приемной было людно и она, представив всем «медвежатника», сообщила о его трофеях.

Был при этом редактор стенной газеты, и через час появилась «молния» — информация о трофеях «медвежатника Струнина». Так молодой специалист оказался на миг в центре внимания и надолго получил прозвище.

Находка заинтересовала, многие заходили в отдел, смотрели, расспрашивали, улыбались «медвежатнику».

Зоя просила заходить, сообщать последние известия, но надо было работать аврально.

Вместе с Пластуновым и минералогами из лаборатории Борис изучал тяжелую и легкую фракции, отбирал золотники на анализы — спектральный, химический, рентгено-структурный, обрабатывал их результаты. Они поступали с завидной быстротой — Шахов обеспечил «зеленую улицу».

А по вечерам Борис корпел над отчетом о командировке.

Подходил к концу третий день такой авральной работы, когда к Пластунову зашел Басов — по месткомовским делам, как он особо отметил, здороваясь. Быстро с ними покончив, он проявил и попутный интерес к «золотомедвежьей» сенсации.

Внимательно рассматривал он вещественные доказательства, а когда прозвучал звонок и Пластунов заторопился на автобус, попросил Бориса уделить ему еще полчаса, «дабы разжувати», что к чему.

— С удовольствием! — ответил Борис и еще долго рассказывал и показывал.

Басов сказал, что своего мнения на голодный желудок высказывать не станет, и предложил продолжить беседу у него, благо живет он совсем близко.

Все это выглядело естественно, но…

«Раньше-то не приглашал!» — подумал Борис. И все же согласился.

В квартире Басова все блестело — лакированный пол, полированная мебель, хрустальная люстра. Сверкала и сама хозяйка — кольцами на пальцах и бусами на глубоком вырезе платья.

— Вполне понимаю и разделяю, Боря, твое стремление продолжать изучение Карашира. Тема актуальная, диссертабельная! — сказал Басов и посочувствовал, что из-за этой мороки с медведем можно и безнадежно отстать — уйдет отряд в горы!

— Я уже место на самолет забронировал! — сообщил Борис.

— Дай-то бог, но… На дирекции первый вопрос — увязка плана, а это та-а-кая говорильня, что все прочие вопросы, поверь моему опыту, отложат на следующее заседание, то есть на неделю…

— Но Шахов мне обещал! — воскликнул Борис.

— Так-то оно так, но… Тоже поверь моему опыту… — Басов замолчал.

— Чему поверить? — поторопил его Борис.

Басов продолжил с явной неохотой:

— Человек он, конечно, заслуженный, и критиковать не хотелось бы… Но что поделаешь, давно уже стал он очень амбициозен и сенсации не в меру любит, а в этой, медвежьей, ты единственный, кто в курсе… Так станет ли он считаться с твоими интересами?

— Как же быть? — всполошился Борис.

— Советовать трудно, — ответил Басов и все же после долгой паузы порекомендовал: — Еще раз, потверже, поговори с Шаховым, скажи, что в золоте не компетентен, пусть продолжает Пластунов, а если откажет, проси Косякина. Караширский отряд ему подчинен, и он должен позаботиться об его укомплектовании. Я тебя поддержу, а с директором побеседую, когда выздоровеет.

— Спасибо! — сказал Борис.

— И не медли!

— Я завтра же! — решил Борис.

Басов включил пластинку, а когда закончилась легкая приятная музыка, поинтересовался условиями жизни молодого специалиста в общежитии. Бориса он обозвал шляпой, узнав, что тот еще не удосужился стать в очередь на квартиру.

Сразу же он продиктовал заявление и сказал:

— Я как председатель жилкомиссии постараюсь сделать тебя очередником со дня поступления в трест… Возьму такой грех на душу! — Он махнул рукой.

Распрощались они с взаимными благодарностями за приятно проведенное время.

БОЙ МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ

В директорском кабинете Борис оказался впервые и все осматривал с интересом, хотя и был сосредоточен на своем, мысленно повторяя то, что вскоре предстояло сказать.

В простенках между окнами, в одинаковых, щедро позолоченных рамах, портреты знаменитых геологов. Все они, казалось, разглядывают на противоположной стене огромную схему территории треста с цветными значками экспедиций, партий, отрядов.

Между портретами и схемой по всей длине кабинета — заседательский стол, покрытый синим сукном. Вместе с директорским, полированным, они образовали букву «Т».

— Как посадочный знак на аэродроме, — подметил Борис, пробираясь в дальний конец заседательского стола вместе с другим приглашенным — начальником разведочной партии.

— Наш брат приземляется на этом аэродроме только при ЧП, — невесело улыбнулся тот. Ему предстояло держать ответ за утопленное на речной переправе буровое оборудование.