По местам стоять!

Танкист и самоходчик в обучении дороже пехотинца и подготовка дольше. И танкистами самоходчиков назвал правильно. В Красной армии самоходки числились за артиллерией. И подразделения назывались по-артиллерийски, батареями, в танковых частях – ротами. А у немцев самоходчики числились за танковыми частями и форму носили соответствующую – короткие чёрные куртки, такого же цвета пилотки и брюки. На чёрном не так видны масляные пятна, этой проблемы танкистов и самоходчиков.

Нестройные выстрелы. Андрей сам выпустил полный магазин. Ни один из самоходчиков не выжил, все погибли.

Лишившись брони и пушки, немцы стали отступать. Жидковатая атака получилась. Обычно немцы наступали значительно большими силами. Но Крым был отрезан от основных сил вермахта. Подвоза техники и личного состава не было. Наши штурмовики и бомбардировщики не давали подойти к полуострову ни одному немецкому или румынскому судну. Немцы даже не могли вывезти своих раненых. И бросали в бой все наличные силы.

Бронетранспортёры стали пятиться.

– Огонь по пехоте! – приказал Андрей.

Эх, пулемёт бы сюда, хоть один. Сзади подкатила «тридцатьчетвёрка», вылез чумазый от пороховой копоти командир танка.

– Привет, славяне!

Бойцы ответили вразнобой.

– Садитесь на броню, танковым десантом будете!

Почти сразу рядом остановился второй танк. Бойцов уговаривать не надо. При поддержке танков все герои. Андрей с водителем устроились на корме, на моторной решётке, другого места не было. Танк дёрнулся, рванул вперёд. Короткая остановка, выстрел! На пару минут заложило уши, глухота и звон в голове. Зато бронетранспортёр полыхнул. Но два уходили на полном газу. Башня танка стала медленно поворачиваться. Андрей закрыл уши ладонями, открыл рот. Это единственное, что поможет не оглохнуть всерьёз. Так делают все артиллеристы. Ещё один транспортёр загорелся.

Только танк тронулся, как в него ударил снаряд. Где-то впереди стояла вражеская батарея. С танка стали спрыгивать пехотинцы, люки откинулись, стали выбираться танкисты. Из люков не только дым, но и огонь показался. Буквально секунды, пламя факелами вверх рвётся, гудит, как паяльная лампа. Успели отбежать на полсотни метров, взорвались снаряды, башню сорвало. Чумазый танкист стянул танкошлем.

– Полгода я на нём и ни одной вмятины!

– Не кручинься, новый дадут, лучше.

И крикнул пехотинцам:

– Вперёд! Будете как сонные мухи двигаться, перестреляют!

И сам зигзагами вперёд! Пехота бежала молча. Ни криков «За Сталина!», ни стрельбы не было. Если кричать на ходу, собьёшь дыхание, а стрелять надо экономно, по видимой цели. У каждого бойца осталось всего по обойме-другой.

Уцелевший танк не двигался, хищно шевелился ствол пушки. Выстрел! Через минуту другой, буквально через секунды ещё один. Видимо – углядел через оптику цель, накрыл огнём. Потом рванул вперёд.

Бойцы старались не отставать, но разве за танком угонишься? Танк и горстка бойцов, остатки разбитой роты, в общей сложности даже меньше взвода. Танк ворвался на первую линию обороны, стал крушить доты, заваливал своим весом пулемётные гнёзда. А бойцы стреляли, кололи штыками, били прикладами и сапёрными лопатками. Для бойца сапёрная лопатка – средство выживания. В бою ею окопаться можно, землица от пуль и осколков прикроет. А в рукопашной, ежели боковые грани наточить, рубит не хуже старинного боевого топора. И руки отрубает, и головы. Немцы штыковых атак, как и рукопашных, не выдерживают, боятся, считают нецивилизованными способами ведения войны, средневековым варварством. В вермахте даже нагрудный значок был «За штыковую атаку», как отметка храбрости воина.

Побежали, бросая тяжёлое вооружение – пулемёты, миномёты. Один из солдат развернул трофейный пулемёт, брошенный на позиции, и стал стрелять по убегающим. Вёл огонь, пока не кончилась пулемётная лента. Как-то сразу бой стих, наступила тишина. Танк стоял с разбитой гусеницей, но корпус цел и танкисты живы, а повреждённый трак заменить – дело получаса. На лобовой броне всегда запасные есть. Преследовать немцев – безумие, на второй линии обороны и доты и дзоты есть. Покосят из пулемётов. То, что ворвались в траншею первой линии, уже удача. Те, кто пошустрее, начали обыскивать блиндажи, землянки. В первую очередь искали еду, если повезёт – выпивку, хотя немецкий шнапс не уважали, градусами не вышел и на вкус противный. Но у немцев водился шоколад, вкус которого многие забыли, хорошие консервы европейского производства. На Германию работали почти все страны, как союзники, так и оккупированные. Кто не только о брюхе думал, искали трофейное оружие, разворачивали ручные пулемёты в сторону немецких позиций. Пулемётами и миномётами немцы были оснащены лучше Красной армии. И, что вызывало зависть бойцов, так это возле каждого миномёта в отдельном окопчике стояли штабеля ящиков с минами. Один из бойцов, видимо имевший опыт, выпустил пару мин, подправил прицел, ещё пару мин выстрелил, удовлетворённо кивнул.

– Если бронетехнику фрицы не пустят, устоим, – сказал он.

Если немцы захотят сильно, позиции вернуть смогут, но потери понесут большие.