По месту жительства

Берт говорил с явным и сильным немецким акцентом. К моему изумлению он не задал ни одного из тысячи банальных вопросов, которые сыпятся обычно на эмигрантскую голову, и наша беседа заняла всего несколько минут.

— Вот список компаний, где может пригодиться ваш опыт, — протянул он мне листок. — Начните с Билла, он самый надежный… Впрочем, после ланча я сам ему позвоню. Оставьте-ка ваш телефон.

Эйнштейн пожал мне руку и проводил до дверей… Не успела я войти в свою квартиру, как раздался телефонный звонок. Я взглянула на него с отвращением. Излишне объяснять, какие нравственные и физические муки вызывает в первый год жизни в Америке каждый «англоязычный» телефонный разговор.

— Говорит Билл Зойно, — внятно и медленно произнес голос. Такой язык понял бы глухонемой таитянин. — Приезжайте сегодня на интервью, — и он назвал адрес компании.

— Биг проблем, — тупо ответила я, — но кар.

— Арендуйте, мы это оплатим.

— Донт ноу, хау.

— Ну так возьмите такси, — засмеялся Билл. — Жду вас через час.

Конечно же в доме нет денег, конечно же банк закрыт… Я обзвонила живущих поблизости эмигрантов и не без труда раздобыла двадцать долларов. Хватит — не хватит, но больше ни у кого денег не оказалось. Шофер остановленного мной такси был тучным лоснящимся негром с глубоким шрамом через всю щеку. Я села в машину с колотящимся сердцем. Господи, и вкапалась же я! (Ни одна из американских черт не прилипает к русским так быстро и прочно, как расовая ненависть.)

Вот завезет к черту на рога и… От страха я сжалась в комок.

Спросив, куда я направляюсь и зачем, шофер не на шутку распереживался: вздыхал, кудахтал и цокал языком:

— Такой важный, ответственный день, God bless you!

Когда я выходила из машины, он похлопал меня по плечу и поклялся, что все будет замечательно. — I just feel it, — крикнул он на прощанье. Секретарша провела меня в кабинет, и на пороге тотчас возник Билл — смуглый курчавый итальянец с пухлыми щеками в лимонно-пурпурных клетчатых брюках. Он был совладельцем маленькой фирмы, консультирующей по всей Америке строительство атомных станций, мостов, тоннелей и угольных шахт.

— Вам здорово повезло, — радостно сказал Билл. — Увольняется наш геолог. — Представляете, променял нас на кучу дохлой холодной рыбы!

Я вытаращила глаза, и Билл объяснил, что геолог купил рыбный магазин в Мэйне и расстается с геологией. Потом Билл, естественно, приволок кофе и как бы невзначай задал мне три профессиональных вопроса, на которые я промямлила нечто вопиюще-туманное. Будь я на его месте, такого специалиста не подпустила бы не только на пушечный — на ракетный выстрел. Однако Билл вовсе не казался обескураженным.

— Прекрасно, восхитительно, — весело сказал он. — На днях дадим ответ. — При выходе меня поймала секретарша и, сияя лучезарно, вручила «транспортный» чек на сорок долларов… Первый заработанный мною чек!

Через три дня фирменный бланк известил, что компания очень счастлива принять меня в свои ряды.

Первый рабочий день ознаменовался столь драматическим событием, что я была уверена: он будет последним. Но начало меня растрогало. Когда в половине девятого я вошла на ватных от волнения ногах в лабораторию, — в глаза мне бросился написанный по-русски плакат:

ЛУДМИЛЛА, ДОБРО ПОЖАЛУСТА!

Меня, конечно же, пичкали кофе и настоятельно советовали «тэйк май тайм». К полудню я слегка освоилась, непринужденно закурила сигарету, а спичку задумчиво бросила в корзину для бумаг. Корзина вспыхнула, как олимпийский факел, пламя перекинулось на лабораторный стол. Шесть человек бросились тушить пожар. На полу стояли глубокие грязные лужи, в воздухе вилась сажа, летали обрывки обгоревшей бумаги. Но мне никто не сказал ни слова, даже взгляда в мою сторону не бросил, даже бровью не повел. А я… Я путалась под ногами, полумертвая от стыда, горько сожалея, что при перелете в эту страну не свалилась в Атлантический океан.

Через час в лаборатории снова воцарилась тишина и чистота, и я собралась было вернуться к жизни, как откуда-то по селектору разнесся на всю компанию зычный голос Билла:

— Внимание, внимание! У нас в компании появилась очаровательная, но абсолютно сумасшедшая русская леди. Только что она собралась спалить нас к чертовой матери. Поздравляю весь персонал: ей это не удалось!

…Сегодня исполнилось два года, как я работаю в нашей фирме. В честь этого события я решила заглянуть в магазин чемоданов. Похожий на премьер-министра Фред Саймон меня не узнал. Я напомнила ему, и мы расцеловались. Потом я побродила вокруг и, не устояв, купила дорожную сумку. Да и как было удержаться? В магазине началась летняя распродажа.

Джей-Кей

На самом деле имя его Джон Кервин, но помнит об этом только бухгалтер, выписывающий чеки. Все остальные, от президента мистера Макдугена до уборщицы Френсис, общепризнанной красотки и студентки Гарварда, называют его Джей-Кей.