По метеоусловиям Таймыра

…По дороге в управление механизированных работ Кузьмин думал о Гриневском. Он знал, что тот любит деньги, всяческие отличия, и отними всё это, Гриневского не будет. Он превратится в отбывающего службу заурядного инженера, которого интересует всё что угодно, только не работа. Но, с другой стороны, у него энергии на двоих, а хватки – на семерых. Дай только ему увидеть выгоду для себя – сделает невозможное. И пока такой Гриневский нужнее семерых болтунов, говорящих правильные слова, но не умеющих делать дело…

Уже закончился короткий осенний день, но от снега ночь была светлой, как летом, и он, заметив это, удивился. В сумерках дорога казалась чище и ровнее, тонкие ели по сторонам стояли гуще, дома были выше и красивее.

Если жена приедет зимой, подумал он, здесь ей понравится.

Стало темно, и шофёр включил фары.

Это вернуло Кузьмина в действительность, в которой предстоял нелицеприятный разговор с начальником управления механизации.

В дверях двухэтажного здания он столкнулся с секретаршей Сорокина.

– Ой, товарищ главный инженер… – смутилась она. – А шефа нет.

– Где же он?

– На ЛЭП уехал. Сегодня уже не будет.

– В котлован, – бросил Кузьмин, забираясь на заднее сиденье.

Шофёр недовольно вздохнул, помедлил, разглядывая циферблат часов. Но Кузьмин этого не замечал.

Глава 7

Не дождавшись ни главного инженера, ни начальника строительства, Ладов закрыл кабинет и пошёл в гостиницу.

Командировка его близилась к концу, ещё пару дней – и он может лететь обратно. От этого ощущения завершённости и от того, что ещё утром задумал провести этот вечер с Ольгой Павловной и даже через секретаршу Солонецкого достал коробку хороших конфет, у него было прекрасное настроение.

По дороге он купил сыра, колбасы, сухого вина.

Ольги Павловны на месте не оказалось, она размещала каких-то залётных артистов. Он навёл в номере порядок, пристроил на подоконник, за шторой, лампу, тонкими кружками нарезал колбасу, треугольными кусочками – сыр, заварил свежего чаю, раскрыл коробку конфет, водрузил в центр бутылку вина. Полюбовался сотворённой сервировкой и остался доволен. Только собрался идти за Ольгой Павловной, как в дверь постучали.

– Войдите, – поспешно сказал он, не сомневаясь, что это она.

Дверь приоткрылась, и вошёл невысокий широкоплечий мужчина в распахнутом полушубке, меховой шапке, натянутой по самые брови.

– Добрый вечер, – неожиданно тонким голосом сказал он. – Не помешал?.. Сорокин я, начальник управления механизации. Мы с вами пока не встречались, хотя я часто бываю в главке: то вы в командировке, то заняты, то я в бегах…

– У вас ко мне дело?

Сорокин все ещё стоял на пороге, держа обеими руками объёмистый портфель, но было видно, что быстро уходить он не собирается, и Ладов неохотно предложил:

– Проходите.

– Вы гостей ждёте, а тут я нагрянул. Но ничего, я ненадолго, – говорил Сорокин, снимая полушубок и аккуратно вешая его в шифоньер. – И стол ваш я разрушать не буду, я ведь понимаю. – Он по-приятельски подмигнул, но тут же лицо его вновь стало серьёзным. – Я кое-что с собой прихватил…

Он достал из портфеля бутылку коньяка, аккуратно выложил на стол три янтарных груши.

– Это мне отпускник, бульдозерист один презентовал, с юга вернулся. Но фрукты, – он огляделся и отложил их в сторону, – мы оставим вашей даме.

– А кто вам сказал о даме? – недовольно спросил Ладов.

– Никто, – прищурился Сорокин. – Это я к слову. Фрукты всегда для дам…

Ладов оглядел Сорокина.

Был тот поразительно кругл: с круглым лицом, круглыми плечами и туловищем, лоснящимися щеками и лоснящимися же лацканами пиджака. А когда Сорокин наклонился, Ладов отметил, что и брюки у него тоже лоснятся.

Сорокин продолжал доставать из портфеля нарезанный ломтиками балык, баночку икры, лимон, две плитки шоколада.

– Как там наш самый большой начальник, товарищ Киреев поживает?.. Мы ведь с ним, Феликсом Петровичем, можно сказать, в какой-то мере братья… По альма-матер. Да-да, под одной крышей гранит науки грызли, – говорил он. – Да вы садитесь, Александр Иванович, я быстренько, по-походному соображу. Разольём, поговорим, а потом я побегу… Всё никак не могу вырваться, поздравить Феликса с повышением. Всё-таки в его годы и начальник главка – это хорошая карьера… А я его в первый раз на приёмных экзаменах увидел. Я тогда, после четвёртого курса, в комиссии сидел, активист был, а он документы сдавал. Подходит такой телёночек, с ноги на ногу переминается… Так я ему говорю: смелее, абитура, не дрейфь, ну и помог ему дрожь-то унять. Потом встречались, опекал, так сказать, по старшинству, туговато ему было, все после лекций гулять, а он в библиотеку. После первой сессии выгонять собирались, два экзамена завалил. Но пересдал, характер проявил да я чуток помог… Вот никак не могу вырваться, дел невпроворот. Где у вас стаканчики?

Ладов подал стаканы, и Сорокин плеснул в них коньяку. Поднял, приглашая поддержать, и Ладов с удивлением отметил, что глаза у него умные и острые.