По моему хотению, по отцовскому велению

– И много ты здесь девушек видишь? И говор у тебя не наш! А недавно еще сообщение было, что из колонии сбежала группа заключенных. А ну, говори, кто такая и какими судьбами оказалась здесь?

– Ничего себе! Так, то заключенные, а то я… – Так получилось, что спрашивать его мне моментально расхотелось и, вообще, лучше бы было дальше пройти, глядишь, и сама встретила бы, какой поселок. – А я-то причем? Сравнил, тоже! Я и какие-то уголовники…

Это все ему сказала, а сама чуть не обомлела, неужели, могло так случиться, что я была беглой каторжницей. Ни за что бы, не поверила. Нет, это было не про меня, определенно. Хоть вспомнить пока про свое прошлое и не получалось, но уверена была, что оно у меня светлое.

– Ты посмотри на меня. Много ты таких беглых видал? Прямо, вот так, они и разгуливают у вас тут, все в итальянском прикиде?

– Что верно, то верно, выглядишь ты для «наших» мест непривычно. Точно с глянцевого журнала, какого, к нам шагнула. Опять же, говор… В гости, что ли, к кому приехала?

– Приехала! И что?! – Решила, что лучшая защита была нападением, поэтому и употребила вызывающий тон. – Тебе какое дело?! Знакомиться он не собирался, а глупости спрашивать… это он запросто… это пожалуйте! Сам-то ты кто? Может, ты сам и есть беглый… этот… заключенный?

Сказала и обомлела. А вдруг и, впрямь, какой неблагонадежный? А я с ним стояла и говорила, да еще одна на пустынной тропе. Черт, знал, что такое! Вон, и велосипед у него какой-то допотопный. Не знала даже, что такие еще существовали на свете. А может, тот был и не его вовсе… может, он его у кого украл? Подумала об этом, и сразу почувствовала, как начала покрываться вся мурашками.

– Скажешь, тоже!.. Да, меня здесь каждый знает. Я, Сашка. Сашка-пасечник! Ты к кому приехала-то?

– Не скажу, теперь. Вышел ты у меня из доверия, Сашка-пасечник! Встретил меня очень «ласково», поэтому не стану с тобой говорить теперь. Прощай, пойду я.

– А я и сам знаю к кому ты приехала. Можешь не говорить.

– Откуда? У меня что, на лбу написано? – Особо спешить и убегать от него, на мой взгляд, все же, не стоило, поэтому медлила с уходом.

– Нет. – Он заулыбался во весь рот и чуть сдвинул выцветшую, когда-то бывшую синей, бейсболку чуть вверх, и теперь стало возможным увидеть его лицо целиком, а не только нос и рот. – Мать говорила, что к тетке Нюре должна внучка приехать. То ли из Питера, то ли из Москвы…

– Из Москвы. – Выпалила я, не задумываясь, очень надеясь, что попала в точку, и он, этот пасечник, перестанет меня подозревать и приставать с каверзными вопросами. – Все?! Тогда, я пошла.

Теперь уже, мне казалось, можно было развернуться и продолжить движение по шпалам.

– И куда ты направляешься? Тебе, разве, не сказали, что у нас здесь бродить по ночам не безопасно? Места глухие, зверья всякого полно… опять же, о беглых слух прошел. А ты идешь в сторону от поселка, не к нему, вовсе…

– Как не к нему? А куда? – Закрутила я головой и в одну сторону рельс и в другую. – Мне казалось, что правильно иду.

– Не, а. Ошибаешься. – Он чему-то радовался, вот дуралей.

– Хорошо, что сказал. Спасибо. Значит, мне туда. – Указала в ту сторону, откуда и пришла. – А там что? В другой стороне?

– Ничего. Нет, если пару-тройку суток топать станешь, то там будет маленький хутор. А больше ничего. У нас здесь, знаешь ли, простор! Налево пойдешь и направо пойдешь, все равно, ничего не найдешь. – Ему пришла охота веселиться, а мне, хоть плачь.

– А если пойти по этой тропе? – Указала на стежку через поле с разнотравьем. – Там что?

– Можно. Тоже до села дойдешь. К своей бабушке попадешь. Но по шпалам быстрее. По ним только ночь идти. А через поле намного дольше.

– Как ночь? Я не могу ночь!

– Пожалуй, что так. – Почесал он затылок, и от этого его бейсболка снова съехала ему на глаза. – Так зачем же ты так далеко от села ушла?

Поневоле стала к нему присматриваться. Он что, издевался? Эти его ухмылки и смешки! Может, парень мне врал? Что с него станется? С виду, совсем молодой, лет двадцать, максимум двадцать два. Я посчитала его, где-то, своим ровесником. Это по лицу, вернее, по тому, что видела из-под козырька его кепки, а много чего рассмотреть, никак не удавалось. Телосложение тоже оставалось загадкой. Все из-за безразмерно большой одежды. На нем были широченные штаны и видавший виды пиджак, одетый на голое тело. Ничего нельзя было увидеть определенного.

– Послушай, Саша! А сам ты куда сейчас? Не в село ли? Что если меня бы подвез? – Кивнула в сторону прислоненного к ели его колесного средства передвижения.

– Не, а. Мне не туда. – Продолжал он радоваться.

– А ты не мог бы одолжить мне свой велосипед? Я бы так скорее добралась до дома. Потом бы непременно тебе его вернула. Клянусь!

– Не, а. Не выйдет.

Что же его так разбирало на ухмылки? Я чувствовала, что начинала на него сердиться. Хотя, спрашивалось, с чего бы? Кто я ему? Впервые видел, и только. Назвалась внучкой неведомой Нюры, которую и в глаза не видела. А он поверил. Или нет? Тоже вопрос.

– Жалко? Или не доверяешь?