По моему хотению, по отцовскому велению

– Почему? Велосипед доброго слова не стоит. Да и тебе здесь деться особо и некуда: на многие километры ни одного населенного пункта. И вообще, у нас здесь все проще, чем у вас в Москве. А не дам оттого, что он сломан. Сама посмотри. Когда ты ко мне подошла, я что делал?

– Что-то там с ним ковырялся.

– Не что-то там, а пытался чинить. Только ничего не получилось. Придется на пасеку возвращаться.

– На пасеку? Это куда?

– Туда. – Махнул рукой в сторону леса, куда устремлялся другой видимый отрезок тропинки.

Я проследила за его взмахом и тогда заметила, как стало быстро темнеть. Ельник стоял уже совсем черный и мрачный, не то, что поле, там еще было вполне симпатично в лучах заходящего солнца.

– Да?! – Произнесла я в задумчивости, но уже подозревала, что была близка к полной растерянности. – Что же мне делать?

– Это вопрос! – Он стал с усердием чесать себя за ухом, да так, что, казалось, совсем про меня забыл.

– Наверное, скоро стемнеет? И тогда я совсем могу потеряться. У тебя что, вовсе нет чувства сострадания?

– Нет, сострадание есть. Но идти с тобой в село, на ночь глядя, мне не светит. Ты же на это намекаешь?

– На это. А какие еще могут быть варианты? Мне же надо добраться до жилья! Что же еще остается делать?

– Это вопрос! – Сашка перекинулся на другое ухо, не иначе, как чесотка образовалась у парня.

– Я бы пошла по шпалам. – В задумчивости проговорила сама себе. – Так и быстрее и не так страшно, все же транспортный участок. Но там какие-то звери копошились в кустах. У вас медведи водятся? Мне показалось, что звери были крупные.

– Водятся, должны водиться, как без них. Но это, скорее всего, были кабаны. Они последнее время стали часто у полотна бродить.

– А кабаны опасны для человека?

– Для тебя все опасны, если на то пошло. А еще одета ты слишком легко: джинсы все в дырках и футболка совсем тонкая. Замерзнешь, одним словом. Нельзя тебе в таком виде и одной бродить ночью, хоть и по шпалам.

– Но выхода же нет?!

– А еще могут повстречаться лихие люди. Про них забыла?

– Откуда, если кругом одни звери и просторы? А, беглые, что ли?

– Не что ли, а беглые!

– Ладно, ладно, запугал уже. Что дальше? Я не круглая дура, соображаю, куда ты клонишь…

– Надо больно! С самого начала было понятно, что мне придется тебя к себе на пасеку приглашать. Только, возни потом с тобой, не оберешься. Вот я и пытался еще подумать, куда тебя деть.

– Надумал? Так выходит, что мне уже все равно, куда идти. Ночевать-то где-то надо. Я поэтому согласна, веди на пасеку, на свою.

– Согласна она! – Забурчал он недовольно. – А со мной как быть? А мне оно надо?! Что потом люди скажут?

– В смысле?

– Бабка твоя… да и мать моя… Начнут потом вязаться! И так, прохода нет…

– Ты о чем? Смотри, солнце садится, а мы все здесь стоим, время тратим. До твоего жилья, или что там у тебя есть, далеко еще идти?

– Близко. Не больше часа.

– Час?! Ничего себе! А мы все стоим?! Пошли быстрее, по дороге бурчать будешь. А я в темноте ходить не умею, мне фонари нужны, городская я девушка, к лунному свету не привыкла.

Время отсчитывать по звездам тоже не умела. Сколько мы с ним брели до его старушки-избушки понятия не имела. Только к концу пути основательно выдохлась и стала совсем уже часто спотыкаться. А ему было, хоть бы хны. Катил рядом с собой свой допотопный велосипед и вышагивал своими длинными ногами. Раз, два! Раз, два! И все в быстром темпе и ни разу даже не споткнулся. Не то, что я: все кочки, корешки и коряги собрала мысами кроссовок.

– Вот мы и пришли. Будь, как дома, одним словом. – Сашка прислонил велосипед к какой-то серой, почти невидимой в темноте, бревенчатой стене и поднялся по скрипучим ступеням на крыльцо. – Под ноги смотри, тут доски неровные и порог выступает. Не то, лоб можно расшибить. Или подожди меня. Я сейчас зажгу керосинку и тебе посвечу.

– Как керосинку? А где электричество? – От усталости я еле языком ворочала, совсем он меня загнал.

– Издеваешься?! Кто же сюда провода потянет? Только керосинка.

– А в избе у тебя прохладно. Или это я озябла?

– Когда успела? Мы же в движении были? Я думал, тебе от ходьбы жарко станет. А в избе есть печь, но не топить же ее летом?

– Мне от ходьбы твоей ногу натерло, и еще устала, что только лечь и заснуть и хочу. Но ночью у вас тут сыро и холодно, а я в тонкой кофточке. Так что, ничего мне не жарко, а вовсе наоборот. Тебе что, дров жалко? Вон, сколько их вокруг стоит!

– Лес имеешь в виду? Может, тебе топор дать?

– Это зачем?

– Как зачем? Превратить деревья в дрова. Тебе же холодно, не мне.

– Издеваешься? Я это с самого начала подозревала. Было в тебе что-то такое…

– Что еще? Такое, говоришь?!

– В общем, хочу спросить. А где же твое гостеприимство?

– Вона, ты куда гнешь! Ладно! Будет тебе наше сибирское гостеприимство.

– Что, что? Как ты сказал? Сибирское?! Это я что?! Я в Сибири, что ли?! Мама моя! Вот, это, да!

– У тебя с головой нормально, Лариска? Или ты в географии совсем не сильна? Где же, по-твоему, твоя бабушка живет, если не в Сибири? Ну, ты даешь! А еще говорят, что в Москве самое лучшее образование дают! Смех, и только!