По морям, по волнам (СИ)

— Единственная, — серьёзно промолвил незнакомец, и она рассмеялась!

— Почему ты смеёшься? — обиженно и строго сказал Маас.

— Я удивлена: ты ведь принёс мне то, что будущий супруг вручает в день брака, когда снимается покров с мелорнской девы. Но свой дар ты вручил мне во время единственной встречи и прощания.

— Мери, — кто ты?…

— Какая тебе разница, островитянин? Я не из Списка Женщин и не имею права продолжить род!

— Я думаю, что ты величественнее и главнее, чем всё живое окрест, — ответил мелорн, — мне все равно. Я отдал тебе всё, что имею. В этом вся моя жизнь. Я чувствую, что там, за лесом мой дом погиб. Я твой сосуд, на твоих корнях.

Мери восхищенно вздохнула, осторожно взяла крошечную жизнь, погладила и впитала в себя эту странную частичку. Маас заворожённо наблюдал за её бесшумными движениями. В своей странной белой коре, Дева была подобна лунной дорожке на воде ночной реки. Она распустила волосы и являлась воплощением самой юности, весёлой и резкой. Это чудесно сочеталось с прагматичной зрелостью женщины, осознающей свою красоту и умеющей преодолевать все трудности жизненного пути. Различие было настолько губительно неотразимо, что Маас застонал. Это была не короткая разлука. Вероятно, он терял её навсегда, ведь дева не останется с мелорном, не имеющим дома. Приняв власть того, кого люди называют Эросом, а мелорны — любовью, он нашёл мгновение и, дотронувшись до Мери, притянул её к себе.

— Я буду обязана уплыть, — коротко сказала она.

— Я не осуждаю и не останавливаю тебя?

— Но мне тоже плохо…

Маас улыбнулся. Она села, касаясь собой его кожи — мягкой и гибкой коричневатой коры. Он же вытянулся и стал целовать Мери в узкую ложбинку между грудей.

***

Наконец, они очнулись. Пришло время вопросов. Теперь Мери смогла получше разглядеть своего избранника.

Дева взглянула на смущенного таким вниманием Мааса. Он чуть побледнел — его маленькие ушки и по-детски смешные щёки с ямочками соединились с белым пятном шеи, могучим стволом сидящей на плавных линиях плеч, закруглявшихся огромными буграми. Дева тепло улыбнулась его робости, поняв, что он моложе неё.

Мелорны подходили к опушке леса. Впереди чёрным столбом дымилось место его силы.

Мери ласково прижалась к своему мужчине:

— Но взять тебя с собой я не могу, ты поглотил моих друзей… — печально прошелестела она.

Он молча смотрел на неё. Белая кожа девы, прикрытая белоснежной, мягкой, чуждой ей корой, светилась так, как светятся только орхидеи. Мелорны переходили речушку, погружаясь в журчащую прохладу, словно прикасаясь к своим мыслям и чувствам. Он знал, что ему предстоит засохнуть, но шёл вперёд. Она хотела остаться, но могла лишь проводить…

Тревога и негодование проникли в душу Мери. Слишком много смертей. Неисчислимая, невообразимая чаша лет, её нельзя было сравнить с самой Вселенной.

Мелорны не погибают.

Мелорны не могут пасть.

Они лишь увядают,

Не дав любимой упасть…

Мери слышала эту мелодию в журчании воды, в шелесте трав, в шуршании листвы. Она знала всегда: нельзя радовать себя длительным счастьем, ибо всегда после этого следует расплата! Рассыпались хрустальные замки, пронизанные каскадами и бассейнами с хрустальной водой. Всего этого не будет теперь никогда, ибо после этого только тлен…

Она видела, как на синей глади моря, ходят мёртвые волны, раскачивающие остановленные навсегда корабли.

Вдалеке показался ещё один небольшой дымок. Мери отчётливо услышала голоса. Теодор? Да?! Нет! Не может быть!

— О, — услышала она шёпот Мааса, — А зверьки-то спаслись!

Глава 12

В резном восьмигранном летнем домике без окон, усыпанном лепестками отцветающей вишни, было сумрачно. Через резные ставни с наборного каменного столика обратно убегал отразившийся лучик лунного света. На мягком садовом диване, устланном подушками примостился Андре. Ночь была светлая и тихая. С востока неторопливо пробиралась по небу лёгкая тень облачков, которые вскоре должны были настигнуть луну. Горничная леди Анны зябко прижималась к голому торсу любовника; её щёки алели от страсти, а каждый вздох чуть обволакивал соседа запахом дорогого хозяйского вина.

Вдруг совсем рядом с кустами роз, скрывающих домик, послышался шорох гравия, и чей-то басовитый голос решил: «Пора!». Двое мелькнули мимо шёлковых гардин, скрывавших влюблённую пару, устремившись в направлении к усадьбе.

— И кто это у вас тут может быть в такое время? — шепнул Андре. — Мне кажется, что надо сообщить всем домашним и поставить в известность леди, Маргарет?

Подружка, резко освободившись от объятий, быстро поднялась, готовая уже громко закричать, но внезапно сообразила, что таким образом она выдаст ещё и себя, пребывающую не в своей кровати, со стуком захлопнула рот. Затем Камилла прижала к нему пальцы, попросив не нарушать тишины, и в испуге осталась сидеть у открытой дверцы беседки. Спутник решил последовать её примеру.

Однако, в это глухое ночное время, действия двух крадущихся фигур были настолько подозрительны, что бравому агенту ничего не оставалось, как принять решение и последовать за неизвестными. Он дёрнулся со словами: