По морю прочь

Случилось так, что самый непутевый из братьев Хелен Эмброуз за несколько лет до того был послан на заработки – во всяком случае, подальше от скачек – в то самое место, которое ныне приобрело столь большую популярность. Часто, прислонившись к колонне веранды, он наблюдал, как в бухту заходили английские пароходы с учителями-казначеями. Поскольку Санта-Марина надоела ему до тошноты, он, заработав себе на отпуск, предложил сестре свою виллу на склоне холма. Хелен тоже заинтриговали рассказы о новом мире, где всегда солнце, а тумана вообще не бывает, и, когда речь зашла о поездке на зиму за границу, представившаяся возможность показалась слишком удачной, чтобы ее упустить. Поэтому, когда Уиллоуби предложил ей даровое путешествие на его судне, она решила согласиться, детей оставить с дедом и бабкой и провести все предприятие продуманно и тщательно, раз уж она за него взялась.

Усевшись в повозку, запряженную длиннохвостыми лошадьми с фазаньими перьями между ушей, Эмброузы, мистер Пеппер и Рэчел потряслись прочь от гавани. По мере того как они поднимались по склону холма, дневная жара набирала силу. Дорога пролегала через город; там они увидели мужчин, бивших в медные тарелки и кричавших: «Вода!», мулов, загородивших проезд и разогнанных бичами и проклятиями, босых женщин с корзинами на головах и калек, торопливо выставлявших обрубки своих конечностей; дальше пошли зеленые поля на крутых склонах – впрочем, не слишком зеленые, потому что сквозь всходы проглядывала земля. Большие деревья бросали тень на всю дорогу, кроме самой середины; горный ручей – такой мелкий и быстрый, что он разделялся на несколько струй, – бежал вдоль обочины. Повозка поднималась все выше; Ридли и Рэчел слезли и пошли за ней пешком; последовал поворот в переулок, усыпанный камнями, где мистер Пеппер поднял свою трость и молча указал на куст, в негустой листве которого виднелся крупный лиловый цветок; наконец шаткое громыхание и подпрыгивание завершило последний этап пути.

Вилла оказалась просторным белым домом, который, как это обычно бывает с континентальными постройками, представлялся английскому глазу ненадежным, хлипким, нелепо легкомысленным, больше похожим на чайный павильон, чем на здание, где люди должны спать. Сад решительно нуждался в услугах садовника. Кусты простирали ветки над дорожками, а редкие травинки, между которыми проглядывала голая почва, можно было пересчитать. На круглой земляной площадке перед верандой стояли две потрескавшиеся вазы, из которых свешивались красные цветы, между вазами был каменный фонтан, сейчас раскаленный от солнца. Круглый сад переходил в длинный сад, где ножницы садовника бывали и вовсе редко – лишь когда ему требовалось срезать цветок для возлюбленной. Несколько высоких деревьев создавали тень, круглые кусты с цветами будто из воска стояли в ряд. Сад, ровно выстланный дерном, разделенный густыми живыми изгородями, с приподнятыми клумбами ярких цветов – вроде тех, что мы пестуем в пределах Англии, – был бы неуместен на склоне этого диковатого холма. Здесь не надо было отгораживаться от окружающего уродства – с виллы, поверх поросшего оливами гребня, открывался вид на море.

Неухоженность жилища произвела на миссис Чейли тяжелое впечатление. На окнах не было штор, правда, не было и сколько-нибудь приличной мебели, которая могла бы пострадать от солнца. Стоя посреди голой каменной передней, оглядывая широкую, но потрескавшуюся и лишенную ковра лестницу, она предположила, что здесь есть и крысы – не меньше английских терьеров, наверное, – и если как следует топнуть, то пробьешь пол. Что касается горячей воды – тут ее находки и вовсе лишили ее дара речи.

– Бедняжка! – прошептала она, когда желтокожая креольская девушка-служанка вышла навстречу вместе с курами и свиньями. – Неудивительно, что она едва похожа на человека!

Мария приняла комплимент с изысканным испанским тактом. По мнению миссис Чейли, было бы куда разумнее, если бы они остались на борту английского корабля, но никто лучше ее не понимал, что долг приказывает ей присоединиться.

Когда они устроились и начали искать себе повседневные занятия, имело место некоторое непонимание причин, заставивших мистера Пеппера остаться на берегу и поселиться в доме Эмброузов. Еще за несколько дней до высадки были предприняты определенные усилия с целью очаровать его перспективой путешествия по Амазонке.

– Великий поток! – начинала Хелен, смотря вдаль, будто перед ней вставало видение водопада. – Я сама очень хотела бы поехать с тобой, Уиллоуби, жаль, не могу. Представляю: вечерние зори, восходы луны, – наверное, цвета невообразимые.

– Там есть дикие павлины, – отваживалась вставить Рэчел.

– И удивительные водяные твари, – уверенно продолжала Хелен.

– Там можно открыть новое пресмыкающееся, – поддерживала Рэчел.

– Это будет революция в биологии – точно, – убеждала Хелен.

Действенность этих уловок была слегка ослаблена Ридли, который, оглядев мистера Пеппера, громко вздохнул и сказал: «Бедняга!» – а про себя посетовал на безжалостность женщин.