По найму

— Видите ли, теперь я живу словно в заколдованном кругу: я не могу из него выбраться, но зато и ко мне ничто не может проникнуть. Такова уж моя судьба, и не пойди я в свое время против нее, все было бы в порядке. Я всегда буду о чем-то печалиться — так говорят мои доктора. Я не могу сердиться на окружающих и порицать их, даже если они того заслуживают: сознание собственной правоты не приносит мне никакого удовлетворения. Зато когда я вижу, что была в чем-то неправа — например, по отношению к Филиппу, я испытываю поразительное облегчение. Раньше я мучилась бессонницей, теперь же ко мне вернулся сон. Я все время сплю. Например, когда вы пришли, я спала.

— Простите, что я вас разбудила, — сказала Констанция. — Хотя в общем-то я поступила правильно. Меня очень настораживает ваше отношение к жизни. Я ни за что не поверю, что нормально жить затворницей. Это же самое настоящее безумие!

— Ну и что! — воскликнула леди Франклин, вскочила с кресла и в невероятном возбуждении заходила по комнате. — Лучше безумие, чем то здравомыслие, в котором я пребывала последнее время. Да, я подружилась с безумием! «Жизнь! Жизнь! — твердили мне все вокруг. — Надо вернуться к жизни!» Я поддалась на их уговоры, но что хорошего в этой жизни? Она мой враг, мой единственный враг — ну и, может быть, еще тот, кто послал это самое письмо. Что может принести мне возвращение к так называемой «настоящей жизни»? Сомнения, правду или ложь сказало письмо? Я буду мучиться, не убила ли я Хьюи, порвав с ним отношения, — что, кстати сказать, очень похоже на правду, хотя я, конечно же, не причастна к этой аварии. Я буду мучиться тысячью проблем. Жить «настоящей жизнью» — это значит блуждать от одной неизвестности к другой, терзаться в догадках, как поступать и кому верить. Гораздо спокойнее не тратить на это душевные силы, а отдаться тому полудремотному состоянию, в котором я теперь нахожусь: я переживаю свою вину перед Филиппом, стараюсь вымолить прощение за свое легкомыслие, за то, что так и не сказала ему о своей любви, за то, что меня не оказалось с ним рядом в его смертный час. Если это называется безумием — тем лучше! Жить в прошлом хорошо хотя бы потому, что оно не в состоянии преподнести нам никаких сюрпризов.

— Вы в этом уверены? — спросила Констанция. — Значит, по-вашему, прошлое не может принести никаких сюрпризов? А что, если я сейчас расскажу вам кое-что из недавнего прошлого и вы измените точку зрения? Не желаете послушать?

Леди Франклин пришла в невероятное волнение.

— Да, то есть нет... Мне надо вспомнить. Вернее, вам придется мне напомнить... все это куда-то ушло... Нет, лучше не надо.

— И все-таки, мне кажется, об этом стоит послушать, — сказала Констанция, слегка повысив голос.

— Нет, нет, прошу вас, не надо. Мне и так все ясно. Я неудачница. Я приношу людям несчастье. Замкнувшись в себе, я смогу уменьшить исходящее от меня зло. Я уже сделала необходимые распоряжения. — Она заговорила отрывисто и по-деловому. — Моя секретарша ответит на оставшиеся письма в стандартной форме. Это, правда, не очень красиво, но выбирать не приходится: я хочу отстраниться от всех забот... хочу исчезнуть. Я уже вернула подарки, кроме... — на ее лице появилось выражение крайней неприязни, — кроме тех, что я получила уже после аварии. Надо бы открыть пакеты, посмотреть, что там, и, выразив признательность, вернуть. Только пока я не могу заставить себя это сделать. Констанция ухватилась за последнюю фразу.

— Конечно, надо их открыть, — сказала она. — Что вам мешает? Не сочтите за назойливость, но на вашем месте я бы сделала над собой усилие. Может быть, мое присутствие вам поможет. Я не буду смотреть. Могу даже, если хотите, уйти в соседнюю комнату.

— И в самом деле! — воскликнула леди Франклин. — Вы совершенно правы. Я должна поблагодарить друзей за их доброту. Но где же эти пакеты? Подождите, сейчас я их разыщу.

Она вышла из комнаты.

«Надо как-то ее растормошить, — думала между тем Констанция. — Надо дать ей понять, что нельзя всю жизнь прохныкать над своими душевными печалями. Конечно, если б вдруг она лишилась всех своих капиталов — ого-го, вот бы она забегала! Надо как-то встряхнуть ее, убедить, что одними миражами не проживешь. Но у нее это как раз очень неплохо получается — жить миражами! Вообще-то особого таланта тут не требуется, но у богачей, как всегда, и здесь есть преимущество перед всеми остальными». Размышления Констанции были прерваны появлением леди Франклин, за ней в дверном проеме маячил дворецкий с охапкой свертков. По ее указанию он положил их на диван между подушек, больше их было деть некуда: все столики были уставлены безделушками.

— Я могу идти, миледи? — осведомился дворецкий и в ответ услышал:

— Да, да. Если вы понадобитесь, Симмондс, я позвоню.

Дворецкий удалился.

— Видите ли, — обратилась леди Франклин к гостье, — я велела их убрать — мне неприятно находиться с ними в одной комнате, но, может, ваше присутствие как-то поможет мне...