По обе стороны экватора

Авенида Президента Варгаса замерла в ожидании дефиле школ самбы. Весь день она бурлила ажиотажем. С раннего утра сотни больших и маленьких карнавальных блоков уже прошагали по ней свой традиционный маршрут: от храма Канделария до здания военного министерства. Около шести вечера полиция перекрыла доступ на Авениду, и опустевшая широкая полоса раскаленного бетона, вздохнув, казалось, с облегчением, приготовилась к самому тяжкому испытанию. Вокруг Канделарии глухо рокотали барабаны. Там уже выстраивалась школа «Унидос де Падре Мигель», открывающая дефиле, однако растянувшиеся на километр деревянные архибанкады, выстроенные специально для карнавала по обеим сторонам Авениды, не были еще заполнены даже наполовину. Лишь на самой дорогой, крытой трибуне против кабин телевидения и губернаторской ложи, беспокойно ерзали несколько тысяч туристов: американцев, французов, испанцев. Эти грингос не знали, что начало дефиле всегда неизбежно запаздывает часа на полтора или на два и что открывают его две самые слабые школы, переведенные по итогам прошлогоднего карнавала из второй группы в первую. И что поэтому главные события развернутся лишь после полуночи. Точнее говоря, на рассвете, когда пойдут «Мангейра», «Портела» и другие фавориты. Ничего этого грингос не знали, и ровно в назначенный для начала дефиле час — в шесть вечера — они уже галдели на своей самой дорогой архибанкаде, с удивлением разглядывая пустую авениду, с прохаживающимися по бетонной мостовой полицейскими, редкими еще в этот час фоторепортерами и бесчисленными чиновниками из «Секретарии де туризмо».

Даже ложа прессы практически пуста. Рауль, вновь взявший надо мной шефство, убеждал меня не появляться раньше девяти часов вечера. Но я хотел увидеть не только кульминацию, не только дефиле лучших школ, но и приготовление и вообще — все от начала до конца, и поэтому, зная, на что иду, запасся терпением и бутербродами.

Лишь где-то около половины восьмого, когда багрянец заката упал на серый купол Канделарии и густая тень зданий перечеркнула пустую Авениду, истомившиеся туристы заметили, что она начинает оживать. Вспыхнули и погасли прожекторы: это телевизионщики ставили свет. Из репродукторов заструилась музыка. Взревели и пронеслись полицейские мотоциклы. Засверкали вспышки репортерских блицев, высвечивая губернаторскую ложу, в которой появился невысокий седеющий сеньор, воплощение спокойствия, величия и уверенности в собственной непогрешимости. Поклонившись приветствовавшим его зрителям и передав, не глядя, шляпу стоявшему за его спиной адъютанту, губернатор опустился в обшитое красным бархатом кресло, словно на пьедестал мраморного памятника самому себе. В соседнем кресле столь же величаво утвердился гость губернатора — долговязый, напоминающий французского комика Фернанделя американский посол в Бразилии Чарльз Элбрик.

Снова взревели полицейские мотоциклы, очищая Авениду от просочившихся сквозь полицейские цепи зевак, из репродукторов грянул гимн Рио — «Сидаде маравильоза», и в начале проспекта — у подножия Канделарии показалась небольшая колонна автомашин.

На переднем открытом «джипе» красовалась плотненькая веселая мулаточка в красном «бикини» с лентой «Королева карнавала» через плечо. Рядом с ней — два веселых толстяка в расшитых блестками и галунами мундирах с коронами на головах, опоясанные зелеными лентами, на которых белой и золотой вязью вышиты слова: «Гражданин Самба» и «Король Момо».

Кланяясь, улыбаясь и помахивая руками, они проехали, сопровождаемые колонной флагов и транспарантов, после чего Авенида вновь затихла. Прошло еще полчаса, и когда кое-кто из притомившихся грингос уже собрался покидать архибанкаду, браня себя за опрометчивое решение приехать на этот беспорядочный и непонятный карнавал, из репродукторов, словно прорвав плотину, хлынул, затопив Авениду, грохот батареи «Унидос де Падре Мигель». Дефиле началось!..

«Сайта-Марта», которой по жеребьевке достался предпоследний — девятый номер, обязана была выйти на исходный рубеж у Канделарии к трем часам ночи, построиться для начала шествия в пять и начать дефиле в шесть часов утра. Исходя из этого, президенсия разработала свое расписание, по которому школа собиралась в районе «Лузитании» в девять вечера, в полночь проводилась проверка готовности и начиналась погрузка декораций — «аллегорий» на грузовики, арендованные у находящейся неподалеку мебельной фабрики «Санта-Витория», где работал Зека и добрая четверть мужского состава школы. В половине второго ночи погрузка была закончена, и школа двинулась к месту сбора у Канделарии.

Разумеется, как всегда, график дефиле не выдерживался. Зелено-белая колонна «Империо Серрано», которая должна была начать шествие в девять вечера, вышла на Авениду в половине двенадцатого. Один из главных фаворитов — бело-голубая «Портела» со своими тремя тысячами пассистов и каброшас вместо половины одиннадцатого вечера двинулась в три часа, когда на посветлевшем заднике неба начали все четче прорисовываться округленные купол и башенки пока еще черной Канделарии.