По обе стороны фронта

Линия фронта протянулась от Баренцева до Азовского моря, в районе Курска огромным выступом протяженностью 550 километров угрожающе вдавилась в расположение немецких войск. Это и есть та самая Курская дуга, где лоб в лоб должны были столкнуться главные наступательные силы вермахта и Красной армии. Почти 2 000 000 солдат, тысячи орудий, самолетов и танков изготовились на направлении главного удара в напряженном ожидании схватки.

Немецкий танк «Пантера»

Генералу армии Ватутину, как уже бывало в 1941 и 1942 годах, предстояло сразиться с фельдмаршалом Манштейном. Танкам «Т-34» немцы противопоставили опыт, новейшие «Тигры» и «Пантеры» и противотанковые орудия.

С танками «Т-34» гитлеровцы уже были знакомы. С заранее подготовленных позиций им удавалось отражать атаки русских танкистов. У «Т-34» был один недостаток: когда немцы выбивали командирский танк, все остальные оставались без связи. Кроме того, чтобы остановить танки, немцы использовали 88-миллиметровые зенитные орудия, которые легко пробивали броню «тридцатьчетверок».

А вот наша 76-миллиметровая пушка, стоявшая тогда на танках, не пробивала броню немцев. Поэтому танкистам было необходимо на максимальной передаче ворваться в боевые порядки врага и стрелять по бортам.

Экипажи, первыми шедшие в атаку, по сути, становились смертниками. К исходу второго дня боев 2-й танковый корпус СС получил приказ захватить Прохоровку и развивать наступление на Курск.

«Т-34» – гордость советского танкостроения

12 июля на Прохоровском поле разгорелась настоящая танковая сеча. До позднего вечера слышался несмолкаемый гул моторов и лязг гусениц. То и дело танковые башни взлетали в воздух от прямых попаданий, их отбрасывало буквально на десятки метров. Из-за дыма и гари уже невозможно было отличить своих от чужих. Горели сотни танков и самоходных орудий. Прохоровское поле превратилось в гигантское кладбище бронетехники.

17 июля немцы начали отступление. Почему? Дело в том, что мы сумели за пять дней из 500 подбитых танков вернуть в строй 250 машин. А немцы из потерянных 400 – ни одного. Для ремонта немецкие танки грузили на платформы и отправляли в Германию, на заводы.

Вспоминает Герд Шнайдер: «Когда мой отец, генерал Шнайдер, был еще в Курске, он получил приказ Гитлера удерживать город до последнего. Однако ему было ясно: если 4-я танковая дивизия останется в Курске, она погибнет. Тогда он приказал своим войскам покинуть город, а сам со штабом остался, чтобы иметь возможность докладывать, что он все еще в Курске. Он оставил город в последний момент».

50 дней сражений на Курской дуге окончательно изменили ход войны. На Восточном фронте германская армия теперь будет только отступать. Однако радость победы одних и горечь поражения других немилосердно уравняются по обе стороны фронта сотнями тысяч похоронок и эшелонами раненых в невиданных доселе количествах. Казалось, что уже нет слез оплакать погибших и сил спасти пострадавших. Но это только казалось.

В эту войну в отличие от прошлых одним из основных резервов пополнения действующих армий стали вылеченные раненые. Военные медики под огнем, рискуя жизнью, выносили их с поля боя, оперировали под артобстрелами и бомбежками.

Лейтенант Карл Клауберг был ранен трижды. В 1942-м из-под Сталинграда его эвакуировали в тыловой госпиталь в Германии: «После операции я очнулся в санитарном поезде. Стонал от боли. Вдруг кто-то сказал: «Замолчите. Вы офицер и должны стойко переносить боль». Я ответил: «Откуда вам знать, что такое боль?» Все вокруг вдруг зашикали на меня: «Замолчи, ведь это генерал Зауэрбрух». Генерал оказался самым знаменитым немецким хирургом».