По обе стороны фронтира

– Чем обязан счастью видеть доблестных представителей своего народа на землях, принадлежащих великому Белому Царю? – граф не спеша сделал затяжку и передал трубку вождю.

Тот тоже сделал затяжку, демонстрируя мирные намерения и дружбу, и лишь затем степенно ответил:

– До нашего племени дошла весть о справедливости и могуществе Белого Царя и его Наместника. Мы прибыли засвидетельствовать свое почтение.

Вождь сделал знак, и сопровождавшие его воины торжественно привели двух лошадей. Разумеется, по стати им было далеко до коня Наместника, зато выносливостью они наверняка превосходили его.

Помимо лошадей были и иные подарки. Всякие предметы, представляющие ценность для индейцев и в их глазах являвшиеся дарами.

– Благодарю от имени Императора и своего лично, – милостиво кивнул Резанов. – Как только я узнал о вашем прибытии, то выехал навстречу, дабы сократить ваш путь и быстрее встретиться с вами. Как обстоят у вас дела? Удачна ли охота? Не сильно ли досаждают враги?

– Охота удачна. С врагами мы тоже справлялись до последнего времени. Но их становится больше, и мы не знаем, много ли еще воинов попытаются войти в наши земли?

– Соседи на востоке решили завладеть нашими охотничьими угодьями, – вставил сидящий по правую руку от вождя воин. Лицо воина уродовал шрам. – Вначале они присылали торговцев, и это было выгодно как им, так и нам. Затем пришли селиться среди нас. Мы не возражали. Их было немного, и за право выращивать урожай и построить дома нам было заплачено. Но прибывшие хотели все больше и больше. Словно земля может кому-то принадлежать и этот кто-то – они. Гости потребовали, чтобы мы далеко обходили их дома и поля, угрожая в противном случае, что на помощь им придут солдаты.

Резанов внимательно прислушивался к переводчику. Все шло примерно так, как он предполагал. Разве что, в предположениях, северные соседи должны были решиться на экспансию чуть позже. Но, видно, сыграл свою роль страх перед соперничеством с русскими землями. Пока тут господствовала далекая и изрядно одряхлевшая Испания, можно было не спешить. Теперь ситуация резко изменилась, и приходилось опасаться новых властителей Мексики.

– Мы не против торговли. Но мы не хотим, чтобы кто-то диктовал нам, как надо жить. Тем более прогонял нас с охотничьих угодий, – воин умолк.

Ватохконк, вспомнил имя воина Резанов.

И про себя пожалел о нерасторопности русских и мексиканских торговцев, практически не посещавших чужие земли. Вот торг и захватили предприимчивые люди из САСШ. Благо, там едва не каждый молится золотому тельцу, и зачастую даже возможность посмертного спасения связывают с материальными успехами в этой жизни.

В чем не откажешь соседям – это в бьющей через край энергии. Везде, где только появляется намек на прибыль, появляются и торговцы. Сколько их факторий уже раскидано по Великим Равнинам? А ведь вслед за торговцами идут простые поселенцы, а тех поддерживает слабоватая, по европейским меркам, но сильная в сравнении с индейцами армия. И процесс не остановить. Потребность в товарах у индейцев имеется, а иного предложения почти нет.

Ну почему свои настолько неповоротливы? Так было на Аляске, в Калифорнии, здесь… Исключения весьма редки.

И еще Петербург своими инструкциями вяжет по рукам и ногам, препятствует многим разумным инициативам.

– Сейчас мы пообедаем, а затем отправимся в Сан-Антонио. – Резанов покосился на взятых с собой слуг, торопливо заканчивающих приготовление изысканных, а равно и самых простых, на любые вкусы, блюд.

Индейцы степенно согласились. Переговоры – вещь долгая, тут иного мнения быть не может. Торопливость только мешает. Каждый шаг, каждое заявление нужно тщательно обдумать и лишь затем с чистым сердцем и ясным разумом озвучивать за трубкой мира.

Чтобы затем не отрекаться от собственных слов.

Глава седьмая

Прерии на северо-западе Тешаса

Видно, юношу не зря назвали Медведем. Он не только был весьма крепок физически, даже в свои годы превосходя силой многих людей, более опытных и зрелых, но и обладал исключительным здоровьем. Хвори обходили его далеко стороной, словно опасаясь связываться или же понимая безнадежность попыток.

Вот и сейчас, после полученного по голове удара, Медведь промучился день, промаялся ночь, а утром проснулся практически здоровым. Разве что шишка пока оставалась, так то даже не шрам, рассосется в положенное время без следа. Ею не похвастаешь у вечернего костра. Как, к примеру, не похвастаешься синяком.

Днем Медведю было не до отвлеченных дум. Подташнивало, голова болела. Жег стыд, что так нелепо попал в плен. Два солдата – он же должен был прибить обоих! Но не прибил, а вместо этого сам получил, да так, что не сразу очухался и не сразу вспомнил происшедшее.