По обе стороны фронтира

Стыд оставался. Вместе с вполне понятной досадой. Товарищи скоро обрушатся на селения бледнолицых, завоюют себе добычу и славу, а он тем временем будет или здесь, в яме, или уже в крепости. Или куда победители угонят пленных. Но стены ямы были круты, не вскарабкаешься, а у спуска постоянно дежурили часовые с ружьями. Даже если каким-то чудом сумеешь с ними справиться, дальше наверху – целый лагерь, а там народу столько, не убьют, так поймают наверняка.

Пешком по степи не уйдешь, коней наверняка стерегут не меньше, чем пленников…

Иногда к краю ямы подходили извечные враги-апачи, жестами объясняли, мол, скоро перегонят всех не то в крепость, не то вообще в глубь страны. Время от времени спускался пожилой бледнолицый мужчина. Осматривал раны, менял повязки, что-то бормотал на своем языке, а что – не понять.

Кормили не слишком хорошо, непривычно, но тут недовольных не было. Понятно – специально для пленных готовить нечто особое никто не станет.

Большей частью в яме царила тишина. Лишь изредка кто-нибудь затягивал унылую песню о горькой доле. Говорить хорошо, если ты победитель. А перебирать болячки да жаловаться товарищам по несчастью – последнее дело.

Черный Медведь тоже почти постоянно молчал. Он долго осматривал стены ямы и наконец пришел к выводу – если поднапрячься, то вон в том месте вполне можно выбраться. Не днем, понятно, днем сразу заметят, но коли дождаться ночи да проделать все тихо, как учил Стелющийся Змей…

Где-то теперь один из лучших разведчиков племени? Он тоже был в числе тех, кто должен был напасть на лагерь бледнолицых, однако в числе пленных его не было, и никто не видел, убит ли, или спасся.

Хотелось верить во второе. Иначе зачем спасали его духи и Медведь во время первого налета? Да и любил юноша разведчика. Тот охотно и много учил всех желающих. Как без него?

Время тянулось медленно. Не страшно. Черный Медведь был терпелив, как подобает охотнику и воину. Он старался использовать паузу с толком, пытаясь на слух определить, в какой стороне находятся люди, в какой – кони. Соединенный лагерь бледнолицых и их союзников был как бы кругом, но вон там явно остановились липан-апачи, а оттуда изредка доносится непонятная речь.

По размышлению, Медведь решил – лучше пытаться проскользнуть в промежуток поближе к извечным врагам. Те были понятнее, а чего ждать от бледнолицых, пленник не ведал до сих пор. В памяти всплывало, с какой легкостью подстрелили лошадь, а затем его самого огрели прикладом по голове.

Но ведь участники давних походов говорили о воинских качествах врагов довольно пренебрежительно. Не иначе, за прошедшие годы противники многому научились. Лучше не проверять их умения еще раз на собственной шкуре.

Ближе к вечеру небо стали затягивать облака. Духи давали знак: они на стороне отважного пленника. Раз облака, то не будет луны, а не будет луны, и видимость станет намного хуже.

Стемнело. Где-то пели песню со странной, непривычной мелодией и непонятными словами. Медведь продолжал терпеливо ждать. Он даже немного вздремнул, дабы набраться сил перед грядущим подвигом. Торопиться нельзя. Второй попытки наверняка не будет. Или удастся уйти, или придется остаться здесь навсегда, но уже в виде безжизненной оболочки.

И обязательно проделать все в одиночку. Многолюдство порою лишь мешает. Где проскользнет один, десяток воинов пройдут далеко не всегда. Потому Медведь не стал никого предупреждать и делиться планами.

Время перевалило за середину ночи, когда юноша решил: пора! Он напился воды, кто знает, когда удастся утолить жажду в следующий раз, и тихонько шагнул к облюбованному загодя месту.

Так, здесь должны быть пара впадин. Вот одна, вот другая. Теперь чуть подтянуться, нащупать еще одну выемку…

Нет, нельзя сказать, будто подъем шел очень легко. Пару раз Медведь едва не свалился вниз, но удержался и продолжал свой путь.

Вот и край. Осторожно перевалить через него. Взгляд назад. В темноте едва виднелся силуэт часового. Однако юноша проделал все настолько тихо, что солдат даже не переполошился. Стоял себе, смотрел, а куда…

Нет, все-таки бледнолицым далеко до настоящих воинов. Кое-что они умеют, да не все. Отнюдь не все.

Медведь распластался в траве и бесшумно пополз прочь. Теперь его даже днем было бы трудно увидеть, а уж ночью…

Лишь изредка команч чуть приподнимал голову, стараясь получше сориентироваться в темноте. Слух сейчас тоже решал мало. Ночью большинство людей спит, немногие дежурные тоже стараются не выдавать себя, и в итоге легко наткнуться на кого-нибудь и лишь тогда понять, что наткнулся.

Если бы хотел, Медведь легко бы уполз далеко за пределы лагеря. Не столь он был обширен, и даже времени особо много ползучее бегство не заняло бы. Но что затем? Один в прерии без коня и оружия… Ни к племени не вернуться, ни ушедших с Бьющим Орлом не догнать.

Союзница-темнота выступила в качестве врага. Лагерь тихо спал, и глаза никак не могли найти, где же лежат враги, а главное – их животные. Словно все специально затаились, чтобы нельзя было обнаружить.