По обе стороны Килиманджаро

Я за рулем. Несколько неловко, лучше бы посадить сюда кого-нибудь из женщин, но они не справятся. Дождь хлещет как из ведра, а вокруг молчаливый кустарник, который только кажется необитаемым… И все это совсем близко от города.

Кто знал, что мы попадем в такую переделку! Босые ноги соскальзывают с педалей. Мотор надрывно рычит, но почти без толку. Лучше вылезу и помогу им. Так быстрее доползем до вершины холма, а там вниз, там легче, и уже близко асфальт.

Недаром говорят, охота пуще неволи. Всем захотелось увидеть живого «черта», эдакое мистическое животное.

Я был уверен, что мы встретим его где-нибудь в диком кустарнике за Нгонгом. «Они» наверняка должны быть там — ведь видел же я одного несколько дней назад прямо в самом Найроби.

С кем бы из советских граждан, проживших в Кении по нескольку лет, мне ни приходилось говорить, никто это животное не встречал. От африканца из племени луо я слышал, что оно попадается иногда в провинции Ньянза, по берегам озера Виктория, где его называют «муравьиным медведем» и считают его мясо деликатесом. Некоторые говорили, что видели его здесь, в районе Нгонг — цепи высоких холмов километрах в двадцати западнее Найроби, что иногда в сумерках оно выходит на дорогу.

Я выключил мотор и вылез из машины под холодный душ. Колеса настолько облеплены грязью, что еле поворачиваются на оси. И впереди грязь, грязь и грязь. Ноги в чудовищных, пудовых лаптях…

— Ничего, грязь-то лечебная, как у нас в Мацесте, — смеются сзади глиняные изваяния. Они еще могут шутить! Им не холодно и грязь нипочем. Это от напряжения. Толкаем машину все вместе. До вершины холма остается не больше ста метров, правда самых трудных.

Началось все часа три назад. «Смотри, папа, дядиюрин «консул» танцует твист!» — восторженно завопил сидящий позади сын, прихлопывая в ладоши в такт воображаемой мелодии. Я уже видел, что светло-желтый «консул» отстает и его бросает из стороны в сторону, словно легкую рыбацкую пирогу от внезапно налетевшего шквала. Дождь усиливался, и мой «корсар» тоже стало заметно заносить. Приходилось крепко держать руль и не отрывать глаз от дороги. Не удержишь, сползешь в кювет — и сиди здесь всю ночь до утра, а может, и дольше: машины редко попадаются в этих краях. Нам встретилась всего одна. Африканец, высунувшись из окна чуть ли не по пояс, что-то кричал и махал рукой.

— Кто это? — спросила жена.

— Наверное, знакомый, — ответил я и помахал рукой в знак приветствия.

Откуда я мог знать, что он предупреждает нас об опасности, что через полчаса эта пыльная проселочная дорога превратится в сплошное месиво из черного маслянистого теста?

Первым не выдержал «консул». В зеркале я видел, как мой приятель выскочил из машины и стал торопливо палкой, а потом и руками снимать с колес черную липкую глину. Проехав несколько метров, машина снова остановилась. Но тут настала и моя очередь. Из-под передних колес пошел дым. Таких толстых, невероятно распухших шин я больше никогда не видел. Настоящие слоновьи ноги. Не помню, сколько раз мы очищали колеса, прежде чем решили бросить «консула» и выбираться всем на одной машине. И вот уже какие-то сто метров отделяли нас от вершины холма, самые трудные сто метров. Я толкаю машину сбоку и одной рукой поправляю руль. Лучи фар обрываются в мокром кустарнике на вершине холма. Точно так же, в свете фар, я увидел «его» тогда у обочины.

…Это было в половине двенадцатого ночи, в районе Килелешва, в Найроби. Странное существо с туловищем кенгуру; красноватая, толстая — видно было по складкам — кожа с редкими блестками поросячьей щетины. Еще, пожалуй, оно походило на жирного зайца, сидящего на задних лапах, а короткие передние, согнутые на груди, напоминали когтистые лапы крота. Но ни заяц, ни крот даже в Африке не достигают полутора метров. А этот, с длинными, почти заячьими ушами, казался ничуть не меньше. Его темно-красные глазки я слегка продолговатое рыло, оканчивающееся, как у свиньи, пятачком, замерли в свете фар неожиданно выскочившего из-за поворота автомобиля. Животное не шевелилось.

Признаться, я тоже обалдел от удивления, проехал мимо, только инстинктивно нажав на тормоз и немного сбавив ход. Когда же возвратился, то его и след простыл.

Утром следующего дня я обошел все книжные магазины Найроби и старательно пролистал большие, хорошо иллюстрированные издания о животном мире Восточной Африки. Мой «черт» оказался неуловим. В одной книжной лавке продавец-индиец рассказал мне, что в детстве видел нечто подобное, тоже ночью и тоже у обочины дороги. Африканцы, которые называли его «муравьиным медведем», говорили еще, что живет он в земле. Мы видели странные широкие лунки поблизости от дороги и на самом проселке за Нгонгом. Круглые, одинаковые, довольно глубокие, примерно сантиметров в пятьдесят-семьдесят диаметром. Это были не кабаньи ямы.

…Дождь не утихал. Потоки воды, устремившиеся сверху, размыли грязь, и из-под нее обнажились камни. Машина, натужно взвывая, кое-как дотащилась до вершины холма.