По обе стороны Килиманджаро

Строительство закончилось в 1903 г. и обошлось в 5317 тысяч фунтов стерлингов. В Кении алмазов не обнаружили. Железная дорога приносила убытки. И тогда район нагорья, где расположился Найроби, с его вечноиюньским климатом и плодородными землями был объявлен подходящим местом для белых поселенцев — сеттлеров. Началась массовая колонизация. В 1907 г. из «первопрестольной» Момбасы колониальная штаб-квартира переезжает в бывший палаточный городок, которому в будущем и суждено было стать столицей Кении.

Любопытно, что и через несколько десятков лет, в середине 60-х годов среди старожилов Найроби мне приходилось встречать людей, которые не теряли надежды обнаружить россыпи драгоценных камней. Пожилой сеттлер Вудрафф, профессиональный охотник, исколесил всю Кению вдоль и поперек на своем стареньком «лендровере». Он рассказывал мне, что знает «такое место».

Там, — говорил Вудрафф, куда-то неопределенно указывая своей татуированной рукой, — есть аметисты и другие драгоценные камни, нужны только деньги. Я обращался в компании, но они ни черта не понимают и не хотят понять. Может вы, сэр, возьметесь за это дело?

В то время слова Вудраффа показались мне просто шуткой. Однако, как оказалось позднее, старик был недалек от истины. Д конце 1974 г. в Кении разразился скандал. Поводом послужила высылка из страны одного американца. Несколько лет назад этот предприимчивый янки обнаружил в Кении рубины и создал частную компанию по их добыче, в состав которой вошло несколько весьма высокопоставленных кенийцев, решивших вытеснить первооткрывателя как «чужеродный элемент». Американец обиделся и сообщил обо всем прессе. Конечно, этот случай можно было бы рассматривать как национализацию, если бы кенийские держатели акций компании не выступали в роли частных лиц

«Белый, желтый и черный»

Центр Найроби — это «пятачок», который можно обойти за 15 минут. Весь город, раскинувшийся на площади в 266 квадратных миль, не проедешь на машине и за полчаса. Со всех сторон к центру примыкают европейские, азиатские и африканские кварталы. Об этом я узнал в частной конторе по найму и обмену жилой площади, принадлежащей мистеру Джамалю.

Хозяин конторы, уже немолодой, полный индиец с крупными чертами лица, чрезвычайно расторопный и разговорчивый — каким и должен быть человек, до тонкостей постигший ремесло брокера, — при виде клиента рассыпался в любезностях:

— Итак, вы ищите квартиру? Забудьте о ней, сэр! Это вам не Европа. В Найроби нужно жить в отдельном доме — так удобнее и даже дешевле. Я подберу вам то, что нужно. Положитесь на Джамаля, меня знает весь город, и я знаю всех. — Он многозначительно улыбнулся. — Аренда в пределах какой суммы? Сколько спален должно быть в доме — две, три, четыре? Какой срок аренды? Район?

Джамаль подвел меня к большому, подробному плану Найроби.

— Покажите, где вы хотели бы жить — здесь, тут, там?

— А почему бы не здесь? — наугад спросил я, показывая на то место на плане, которое он почему-то не предлагал.

Джамаль поперхнулся. Его блестящие карие глаза чуть не вылезли из орбит.

— Вы знаете, что это такое, сэр? Это же африканские кварталы! Совсем недавно они были за колючей проволокой. Нет, это просто невозможно! А вон там — азиатские кварталы, они вам тоже не подойдут… — Он на секунду задумался. — Знаете что, внизу стоит моя машина, поедемте, я вам лучше на месте покажу, что сейчас есть под рукой.

Джамаль достал большую связку ключей, и мы двинулись в путь.

— Видите вон тот домик? — спросил он, отрывая руку от руля и указывая в сторону громадного отеля «Амбассадор». — Его владелец — мой хороший приятель, миллионер. — Джамаль доверительно понизил голос. — И представьте себе, раньше, в колониальные времена, он, как «азиат», не имел даже права входить в собственный отель с парадного входа!

— Ну и как он сейчас, доволен?

— О да!

— А вы?

— Очень! — воскликнул экспансивный брокер. — Раньше я был служащим в фирме одного англичанина, а сейчас имею собственный бизнес. Вот только бы не было национализации, а то… — Он не стал договаривать фразу, в этом не было никакой нужды. — Но пока, славу богу, дела идут потихоньку, — жить можно.

Мы пересекли Ухуру-хайвей и оказались в так называемых европейских кварталах Найроби. Повеяло свежескошенной травой, дымком, чем-то провинциальным. На обширной территории, которую вполне можно было бы назвать лесопарковой зоной, каждый на своем собственном участке приютились аккуратные особняки. За колючим стриженым кустарником изгороди торчали трубы каминов. В этой части города совсем нет тротуаров: здесь ездят на машинах. По вечерам зажигаются желтые, как в Англии, уличные фонари, хотя туманы бывают здесь очень редко.

Показав два-три старых, заброшенных дома и, по-видимому, уяснив себе, что такие сдать не удастся, Джамаль повез меня к мистеру Прайсу.