По обе стороны Килиманджаро

Тем не менее в марте 1972 г. в газете «Стандард» выступил преподаватель медицинского факультета Дар-эс-Саламского университета профессор Малкольм Сегалл с полемической статьей «Политика здравоохранения в Танзании», в которой пытался доказать, что строительство больниц в стране в настоящее время нецелесообразно. Как это ни парадоксально, но профессор как раз стремится найти путь к наиболее быстрому и эффективному налаживанию системы здравоохранения в ОРТ, к тому, чтобы медицинское обслуживание стало по-настоящему доступным каждому танзанийцу. Вместо строительства нескольких крупных больниц он предлагает на те же средства развернуть в стране сеть небольших лечебно-профилактических пунктов.

Эти парадоксы вызваны только одним — скромностью «экономического пирога», вернее, теми объективными ограничениями, которые характерны для нынешних экономических условий Танзании и не позволяют стране идти вперед ускоренными темпами.

Я отнюдь не собираюсь ничего усложнять. Хотелось бы только показать, что проблемы, стоящие перед сегодняшней Танзанией, сами по себе достаточно сложны. Многое еще не совсем ясно и танзанийцам. Идет ломка устоявшихся норм, традиций и взглядов, привычных еще с колониальных и доколониальных времен.

В своих выступлениях президент страны Джулиус Ньерере нередко упоминает о допущенных ошибках и недочетах. Такое откровенное признание недостатков свидетельствует о том, что в Танзании имеется достаточно сил и решимости для их успешного преодоления. И в этом отношении сделано немало. Добившись независимости, страна под руководством партии ТАНУ объявила решительную борьбу против трех основных врагов: бедности, неграмотности и болезней.

«Вопрос о справедливом распределении возросшего национального дохода является одним из наиболее важных для — партии и правительства. Правительство делает все возможное, чтобы богатый не становился богаче, а бедный — беднее. Оно прилагает огромные усилия, чтобы покончить с эксплуатацией большинства меньшинством», — писала танзанийская газета «Санди ньюс» в декабре 1971 г., во время празднования 10-летней годовщины независимости.

Формирование нации

Если, к примеру, в соседней Кении, говоря о том или ином человеке, обычно добавляют: он — «белый» или он — из племени луо, кикуйю, камба, то в Танзании о человеке судят чаще всего по его «социальной одежке»: крестьянин, служащий, можно услышать еще и такое — эксплуататор. Говорят, что эта особенность имеет свои исторические причины: ни одно из танзанийских племен не было доминирующим; страна пришла к независимости сравнительно мирным путем. «Белый» человек якобы не был здесь ни самым злейшим врагом, ни иконой. Поэтому и деление на «черных» и «белых» имело, мол, скорее социальную, нежели расовую окраску.

Все как будто бы понятно. Действительно, в период, предшествовавший независимости, в Танзании не было, например, таких резких взрывов гнева, как крестьянская война «Мау-Мау» в Кении. Но значит ли это, что тишь да гладь были как бы исторически заложены в танзанийском обществе, чуть ли не явились «благотворным» наследием колониализма?

Разумеется, нет. Обратимся к цифрам и фактам. Так, в апреле 1960 г., то есть за полтора года до независимости Танганьики, только 346 африканцев работало на более или менее высоких должностях в системе колониальной администрации. Всего 346 из 3282 должностей, которые в то время считались ответственными! Как отмечалось в докладе Джулиуса Ньерере на Национальной конференции партии ТАНУ, проходившей в Дар-эс-Саламе в сентябре 1971 г., накануне независимости вся политическая, экономическая и социальная структура страны основывалась на расовом делении. Не только большая часть постов в ведущих отраслях экономики принадлежала иностранцам, ио и среди административных служащих, технических специалистов и квалифицированных рабочих почти не было африканцев, а шкала заработной платы как в частном, так и в общественном секторе базировалась на расовых различиях. Если даже африканскому рабочему и удавалось устроиться в частных компаниях или в сфере общественных служб, то за одну и ту же работу он получал меньше, чем рабочий азиатского происхождения, а тот, в свою очередь, получал меньше, чем европеец. Расовые различия особенно сказывались между неквалифицированным рабочим, получавшим примерно 50 шиллингов в месяц, и высшим правительственным чиновником, зарабатывавшим до пяти тысяч шиллингов, а в частном секторе и того больше.

Тот же самый расовый подход сказывался и на распределении благ, которые предоставляет город: в районах, где жили европейцы, было электричество, водопровод, мощеные дороги. В африканских кварталах все эти удобства, мягко говоря, были далеко не везде, хотя там жило значительно больше народу. В области образования также существовало разделение школ на европейские, азиатские и африканские, хотя некоторые из азиатских школ добровольно принимали и африканских детей. В Дар-эс-Саламе, как и в других основных городах, была больница для белых и больница для африканцев.

_{Женщины-гончары}