По обе стороны стены

Учесть надо еще и то, что рассказ будет вестись от имени человека, тридцать лет пробыв-шего в рядах коммунистической партии и ставшего ренегатом, - а посему отнестись к прочитанному рекомендуется с определенной настороженностью.

Лет до десяти автор этих строк был монархистом, белогвардейцем (по возрасту мог только болеть за них) и убеждений крайне религиозных. (К слову сказать, единственный во всей семье, к монархии и Белой гвардии относившейся весьма скептически и отнюдь не религиозной.) В виде протеста по отношению к существующей системе бегал по городу с карандашиком в кармане, приписывая "Ъ" на всех театральных афишах, а дома рисовал карикатуры на Ленина и Троцкого, заколачивающих в гроб Россию... И вдруг в тринадцать лет перелом - вернулся как-то домой с отмороженными ушами хоронил на Крещатике Ленина - а на следующий день, к великому изумлению родителей, повесил на стенку в столовой громадный портрет вождя. Даже конверты (и тогда любил переписываться) старательно обвел черной траурной рамкой, насмерть перепугав своих корреспондентов.

Как видим, во взглядах молодой человек не очень-то был устойчив.

Дальше шло более или менее нормально. Рос советским отроком, юношей, что-то понимал, чего-то нет. Гордился челюскинцами и папанинцами, великими перелетами, защитниками Мадрида (об этом ниже), лучшим в мире метро, МХАТом, даже излишне казавшимся официаль-ным Маяковским (слушал его однажды - покорил рост, голос, покоробила развязность). В институтские годы старательно искал образ советской архитектуры, самой демократичной, человечной...

Тридцать седьмые годы прошли не то что мимо, но в общем-то не задев никого из семьи (если не считать дяди Сережи, дальнего, очень богатого и жадного миргородского родственника-врача, которого никто особенно не любил, очевидно, за скупость).

Почему никого из нашей семьи не тронули? Вот что кажется странным. Основания, как будто, были: и "бывшие", и дворяне, и родственники за границей, и всю жизнь переписка, даже посылки и деньги на Торгсин. Бабушка дважды ездила к своей дочери в Лозанну, правда, до посадок еще, в двадцатых годах... Активная, правдолюбивая тетка бушевала по поводу всех несправедливостей (и первых посадок в том числе), писала письма в ЦК, Крупской, Бонч-Бруевичу. И вот, никаких репрессий, пальцем не тронули.

Сейчас, много лет спустя, мне пришла в голову мысль: а не потому ли не трогали, что в уплотненной нашей квартире в одной из комнат всегда жили... чекисты? Сначала семья Уваро-вых, потом Кушниров, последними, до самой войны, Сидельниковы - он сотрудник милиции. Чекисты чекистами, но мама всех их лечила - от простуды, гриппа, поносов, а бабушку, хоть и из Смольного и вроде помещицу, не любить просто нельзя было - любили и чекисты. Другого объяснения не нахожу. Годы-то были страшноватенькие...

Но вот прошла война, бывший монархист и белогвардеец стал членом партии, начал писать, вырвался в первую или во вторую там десятку и... Теперь вот, Париж. Через месяц минет четыре года...

А за спиной больше шестидесяти въевшейся во все поры советской жизни. Сравнивать есть с чем.

Но смотри же - слышу голоса - будь честен и объективен. Пусть старые накопившиеся обиды не заслонят чего-то главного, существенного. Или, наоборот, каких-то деталей, из которых-то и лепится главное.

Попытаюсь...

Что, в конце концов, нужно человеку? Быть сытым (иногда и пьяным, добавим мы, но не злоупотребляя), иметь работу (желательно хорошо оплачиваемую) и быть свободным.

Начнем с первого, самого банального.

Что больше всего поражает человека, приехавшего из зрелой, как теперь принято говорить, формации в дряхлую? Обилие! Всего! Мяса, яиц, помидоров, фруктов, автомобилей, бриллиан-тов, гвоздей, кафе, газет, книг, всех, в невероятных количествах и сногсшибательного разнообра-зия, видов алкоголя...

Ну, а секс, порнография, нездоровый эротизм? - обязательнейший из вопросов. Есть! В Париже побольше, в Женеве поменьше. Но, как ни странно, кинотеатры, где демонстрируются порнофильмы, на три четверти пусты, стриптизы посещают в основном туристы, а наш одиннадцатилетний Вадик (бабушка, когда мы проезжаем Пигаль, лихорадочно хватает его за плечо "посмотри, какая красивая спортивная машина!") даже головы не поворачивает в сторону этих прекрасных цыпочек и саженных реклам с обнаженными дамами. А может, хитрит, негодяй?

Итак, обилие... Но это ж и есть мир потребления - слышу. Согласен. Возражение принимаю. Копнем глубже.

Нарисуем себе такую картину. Вы выходите, допустим, из дома Жолтовского на Смоленской площади, подходите к газетному киоску возле входа в метро и, отложив в сторону "Огонек", берете "Пари-матч" с фотографией Кристин Онассис и Сергея Каузова на обложке. Потом заходите в стекляшку "Олень" возле площади Восстания и с приятелем, не понижая голоса, листая журнал, обсуждаете детали этого не совсем банального брака.

На это мне умный, побывавший за границей и в меру критически настроенный советский интеллигент ответит: