По образу и подобию

Какая уж новизна, коли выходит, по мнению многих биологов, что модель и гипотеза — одно и то же. Однако советский биолог Н. А. Бернштейн видит во введении широкого понятия о модели по крайней мере два ценных преимущества, двоякую новизну. Во-первых, при описании модели принято пользоваться языком символов, цифр и обозначений — при всех условиях точным и ясным языком. Во-вторых, модель, все равно, осуществлена она в виде материальной структуры или нет, всегда содержит в себе элемент уподобления, упрощенного повторения внутренних связей своего объекта. По этим причинам гипотеза-модель позволяет легче себя проверить. У нее виднее слабые места. Возможность (если не во всех случаях, то в большинстве их) перевести такую модель в материальную тоже облегчает возможность проверки ее верности. Однако разве биологическая наука раньше не создавала упрощений? Разве не было гипотез, которые говорили бы как раз о внутренних закономерностях явлений? Разумеется, были. Только наука здесь в каком-то смысле уподоблялась герою пьесы Мольера «Мещанин во дворянстве». Она говорила прозой, не зная этого.

Но ведь в отличие от мольеровского героя биологи хотят совершенствоваться в употреблении этой «прозы». Значит, им надо знать законы ее использования.

Как видите, определений термина «модель» много. Здесь же, в книге, главным критерием для права одного явления называться моделью другого будет служить сходство в их поведении в определенных условиях. Бегло поглядим, что и в каком отношении может быть тогда, например, моделью человека?

Для исследователя дифтерита — это морская свинка. Она, бесспорно, трехмерная материальная структура и, не менее бесспорно, болеет дифтеритом. Для исследователя глубин, ищущего способ без вреда опускать человека под воду в легкой маске, моделью становится обычно козел. Понижение давления при подъеме с глубины, так называемую декомпрессию, он переносит примерно так же, как человек, и, как и человека, его поражает порой кессонная болезнь.

Для великого Павлова, изучавшего условные рефлексы, моделью человека служила собака. Для французского физиолога Клода Бернара ту же роль играла лягушка. Лайка и Стрелка в космосе тоже были моделями человека.

Но моделью человека является и самый обычный манекен в магазинной витрине. Морскую свинку объединяло с человеком одинаковое отношение к дифтериту. Манекен — модель человека потому, что костюм на нем сидит так же, как на оригинале (если не лучше). Психика обезьяны часто служит моделью психики человека — есть законы, общие для работы мозга всех приматов.

Модель человека и электронно-вычислительная машина. Есть законы, общие и для нее и для нас. Недаром один большой научный труд получил название «Мозг как вычислительная машина». Только не надо слова «модель человека» понимать в том самом первоначальном смысле, по которому право на имя модели грузовика имеет только грузовичок игрушечных размеров. Машины, как и морские свинки, уподобляются человеку лишь в немногих и строго определенных отношениях. (Но о том, как устанавливаются законы такого уподобления, опять-таки чуть дальше.) Список можно продолжить. Но сейчас лучше обойтись без этого.

Вот дальше вы познакомитесь еще с несколькими моделями человека. Теперь же нам важно было договориться о терминах и принципах изложения.

Собственно, уже можно было бы начать рассказывать об основах метода моделирования и его роли в современной науке, а затем перейти к любопытнейшим из тех моделей, которыми располагают разные научные области. Так я и сделаю, но только после еще одного отступления. Пусть это отступление послужит своего рода шутливой моделью последующих глав и всей книги в целом, упрощенным уподоблением ей.

«Тайны битв с судьбой коварной»

Не попробовать ли взглянуть на шахматы как на некую модель общества, жизненной борьбы?

Эту идею никак не назовешь новой — уже в средние века она была банальностью. Разве что термина «модель» не употребляли в ту пору. И доминиканский монах Якобус де Цессолес морализировал в 1275 году: