По образу и подобию

Различие же моделей мира, созданных разными людьми, не должно вас удивлять. Вспомните хотя бы, что даже один и тот же ученый может пользоваться в работе разными моделями атомного ядра. Модель мира религиозного человека, включающая в себя «бога», непохожа на модель мира, возникшую в сознании атеиста.

Кстати, о религиях. К очень любопытным выводам пришли относительно их семиотики. Как известно, религии как будто довольно сильно отличаются друг от друга. Священник готов утверждать, что его религия не имеет ничего общего не только с языческим многобожием, но и с мусульманством. Однако историки, психологи и социологи, как опять-таки известно, находят между религиями массу сходных черт. В общем так и должно быть. Все религии — своеобразные фантастические отражения мира в зеркалах, по-разному искривленных. Но это ведь отражения реальности, и они должны иметь общие черты, и не только те, которые одна религия заимствует у другой (как христианство переняло у древних персов и древних индусов легенду о рождении бога девушкой, а мусульманство признало Иисуса Христа одним из своих «шести великих пророков»).

Семиотики нашли в системах построения религиозных моделей мира, в том числе и возникших явно независимо друг от друга, общие элементы и ситуации. Точно так же они подошли во многом по-новому к объяснению знаменитых «бродячих сюжетов» в литературе, к объяснению, скажем, сходства сказок народов Новой Гвинеи, Западной Африки, Восточной Сибири и Центральной Европы.

В общем с развитием человека и общества знаковых систем становится все больше; однако это не означает, что некоторые из прежних таких систем не исчезают. Гадание по внутренностям животных было непременной частью быта древних римлян. К якобы находимым там знакам будущего не оставались безразличны трибуны и императоры. На наших почти глазах исчезла астрологическая знаковая система — во всяком случае, в нашей стране. Но и у нас кое-кто обращается к гадалкам, а то и просто раскидывает карты домашним способом. Как ни странно, семиотиков интересуют и гадание и карты… Ведь, по мнению прибегающих к гаданию, они тем самым узнают будущее, моделируют его. Правда, с помощью очень примитивной и явно негодной для этой цели знаковой системы. Но ведь модель, повторяю, не перестает быть моделью только потому, что она неверна. А примитивность таких знаковых систем имеет свои преимущества. Их можно рассматривать и изучать как модели более сложных систем; например языка, находить общие для знаковых систем законы.

Ведь для человека, верящего в гадание, карты как особая знаковая система моделируют мир, его будущее и прошлое.

Однако и сам основной «материал» для моделей мира у разных народов не одинаков. На Земле существует несколько тысяч языков и наречий. Притом даже в книгах, переведенных на русский с языков сравнительно близких, не так уж редко замечаешь примечание — «непереводимая игра слов». Английский язык уже сейчас в нашей стране знают в той или иной степени миллионы людей. Но обращали ли вы внимание, что в нем словно бы только шесть, а не семь цветов радуги? Наши синий и голубой цвета англичанин обозначает одним словом «blue». Есть языки, на которых так же одним словом обозначаются столь разные для нас цвета, как светло-серый, синий, голубой и зеленый. По-венгерски нельзя сказать: «Этот мальчик — мой брат». Придется обязательно сообщать, что он младший брат. Поскольку нет на венгерском языке слова «брат» просто, как и слова «сестра» — соответствующие слова уже включают в себя понятие об относительном возрасте того, к кому относятся.

Можно привести тысячи примеров таких «разногласий» у языков и далеких и родственных. Так не приводят ли они, эти разногласия, к непримиримым противоречиям между разноязычными моделями мира?

Именно это предположил американский ученый-самоучка Бенджамин Ли Уорф. Он даже выдвинул гипотезу о том, что человек может познать только то, для чего можно найти обозначение в его языке. И то, что язык не в состоянии обозначить, не может быть не только понято, но и воспринято, не входит в модель мира и, очутившись за ее пределами, остается непознанным.

Однако доказать это положение ему не удалось. В конечном счете оно ведь основывалось на идее, что не мир языку, а язык миру навязывает свои законы. И соотечественник Уорфа лингвист Джозеф Гринберг спросил, что же получится, если на Луну попадут и дадут ее описание два человека, говорящие на разных языках. Можно ли считать, что описания должны быть разными? Конечно, нет! Значит, Уорф тут не прав. Да можно и не дожидаться этого эксперимента, а просто взять книги, написанные, скажем, об Индии путешественниками из разных стран. На описаниях гораздо больше, чем особенности языка, скажутся классовая принадлежность путешественника, его характер и темперамент, трудности пути и так далее. Но Индию можно узнать всюду, где автор ее описания следует фактам.