По осколкам

– Максим, я закончил адвокатскую практику. Теперь только преподаю право. Можно сказать, готовлю новую смену специалистов, и мне ничто не мешает восстановить справедливость.

– Мне кажется, это лишнее. Столько лет прошло.

– Да, и это наша с матерью ошибка, признаю. Но теперь я могу её исправить без последствий.

– Это уже никому не нужно. Мать и Родион давно на том свете, им всё равно на официальные бумажки.

– Зато я ещё жив, сынок. И пусть это глупо, но я хочу, чтобы хоть на памятнике мой сын носил мою фамилию.

– Пап…

– Что пап? Это вина твоей матери, что она не сказала мне про беременность и уехала, а потом и сына записала под своей фамилией. С лёгкой руки вашей бабушки. – С раздражением произнес отец, до сих пор держа обиду за произошедшее.

– Вы же помирились после этого.

– Помирились, но расписались только перед твоим рождением. Я тогда уже практикой занимался вовсю, всё время работа забирала. Да и знаешь, Максим, когда ты молод, такие мелочи кажутся неважными. Ведь я знал, что Родион – мой сын. И в нашем поселке это все знали. На тот момент для меня этого было достаточно. А потом, когда он на наркоту подсел и с бандитами связался, то фамилия известного адвоката ему вообще могла руки развязать. Да и на моей карьере можно было бы поставить крест, прознай определенные люди, что у меня родной сын – наркоман, бандит, вор и насильник.

– Пап, всё же посмертно давать Родиону свою фамилию – это, как бы сказать…

– Блажь? Старческий маразм?

– Я не это имел ввиду…

– Считай, это возрастная сентиментальность. Я виноват перед ним…

– Ты ни в чем не виноват. Он сам выбрал такой образ жизни.

– Виноват, Максим. Многие думали, что он мне не родной, приёмный. Фамилии разные, да и Женя приехала тогда ко мне с Родионом на руках. Кто не знал нашей истории, считали, что это её ребенок, нагулянный. Когда он в школу пошёл, дети дразнить начали его местными сплетнями. Он тогда и стал драться. Отстаивал своё право быть моим сыном кулаками. Мне вмешаться стоило. Расставить все по своим местам. Оформить все документы, как надо. В школу сходить, с учителями, родителями детей поговорить. Да, я всё отмахивался. Мол, не страшно, все мальчишки дерутся. Ерундой мне это казалось. Пока ему пятнадцать не стукнуло… Родион как-то после очередной драки пришел пьяный с разбитым лицом. Я, конечно, к нему с воспитанием полез, он мне и высказал в тот момент все…

– Отец…

– Он мне всё сказал, Максим. Всю обиду вывалил, всё по полочкам разложил, и прав был. Кричал, что не отец я ему, что не защищал никогда, что откупался от него только игрушками да деньгами. Ну и по списку…Тогда мне это показалось бредом. Я был уверен, что дал ему всё, что мог. Молодость… глупый был… А сейчас понимаю, что не дал ему ничего: ни любви, ни отцовского плеча, ни заботы, ни защиты. Так что, я виноват перед ним. Пусть поздно исправлять свои ошибки, но я сделаю, что могу.

Я не знал, что сказать отцу после таких откровений. Всё, что я мог, это предложить свою помощь.

– Если нужно чем помочь, пап, ты говори, я подъеду.

– Да нет, сынок, с бумагами-то я сам разберусь. А вот на кладбище я бы хотел, чтобы ты со мной поехал.

– Хорошо, сообщи потом дату.

– Конечно.

Я нажал отбой и бросил телефон на стол. Вот так разговор с утра… Мало мне Красновой было вчера. Теперь ещё и отец с такими откровениями на мою голову.

Приняв душ и позавтракав, позвонил в офис Красновой. Трубку поднял секретарь.

– Компания «ProStroi». Добрый день, я вас слушаю.

– Добрый день, скажите, а Анна Вячеславовна на месте?

– А кто её спрашивает?

– Максим Игнатьевич Никольский, компания «СтройИнвест».

– По какому вопросу?

– По личному.

– Подождите секунду, – я терпеливо ожидаю ответа, хотя уверен, что Краснова солжет.

Спустя минуту секретарь Красновой сообщает:

– К сожалению, Анны Вячеславовны нет на месте. Позвоните позже, – ясно. Не прощаясь, кладу трубку. Что-то мне подсказывает, что Красновой нет лично для меня. Что ж, придётся съездить к ней в офис без приглашения.

Честно сказать, произошедшее до сих пор не укладывалось в моей голове. Как та горячая штучка, что извивалась на моих коленях, могла оказаться холодной, расчетливой стервой из «ProStroi»?

Мне необходимо понимать, что это за нахрен вчера был в клубе? Её очередная схема? Для чего? Смысл? Или просто развлечься решила? Только почему была так удивлена, когда я включил свет? Настал момент, когда необходимо поговорить с ней один на один.

Глава 10