По осколкам разбитого мира (СИ)

В руке беспрестанно пульсировала боль. Заражение — чем бы оно ни было вызвано, магией или ядом — стремительно распространялось и уже полностью захватило пальцы. Джувенел сел, скрестив ноги, положил пораженную руку на колено. На ладони здоровой нарисовал руну-метку, тут же вспыхнувшую серебром. Руны-татуировки на теле активировались, сверкая серебристым огнем и высасывая магию из окружающего пространства. Джувенел занес здоровую руку над зараженной, попытался направить в нее целебное тепло. Представил, как почерневшая кожа сменяется новой, как в крови рассасывается туманный яд. Несколько минут просидел почти неподвижно, накрыв одной рукой другую, и в конце концов сумел добиться небольшого, но важного результата — в больной руке появилось легкое, едва ощутимое покалывание.

Резко распахнул глаза, готовый увидеть исцеленную и обновленную плоть, но увидел лишь полностью почерневшую кисть. Это разозлило его, просто выбило из равновесия. Один и тот же, уже набивший оскомину ритуал, каждый раз не приносящий ничего, кроме разочарования.

Сначала Джувенел попытался излечиться с помощью ведарки — одно из немногих растений в Бездне, обладающих целебными свойствами. Морщась от боли, обернул каждый пораженный палец продолговатыми темнозелеными листьями. Вскоре стало ясно: ведарка была бессильна против неведомого яда. Чернота, захватив пол-ладони, понемногу добиралась до запястья. Джувенеп понимал, что с этим нужно что-то делать, и как можно скорее: если заражение дойдет до сердца, он умрет.

Стало ясно — ни магия, ни травы не способна была вылечить его руку, которой коснулась своим ядовитым дыханием сама Бездна.

А раз магия не помогала, то ему придется обойтись без нее.

В груди похолодело от осознания неизбежного. Джувенел страшился того, что должно было произойти, но он хотел выжить. Любой ценой.

Снял рубашку, проткнул ткань кинжалом и, прижимая рубашку к телу локтем больной руки, разорвал на полосы. Пристально взглянул на клинок, блеснувший в свете солнца. Джувенел не знал, могла ли частица тумана на лезвии заразить его так же, как Тревора Таррела или действие яда исчезло после того, как он нанес на кинжал особую руну, снимающую «эффект проклятия». Руке это, конечно, не помогло, но вот сделало ли лезвие безопасным для прикосновения? От этого зависело многое.

Невольно задержав дыхание, Джувенел надрезал кожу запястья чуть выше пораженной части руки. Подождал, но не почувствовал той обжигающей боли, которую чувствовал, когда случайно коснулся пальцами щеки Таррела. Кожа не обуглилась, не потемнела. Он перевел дыхание, но тут же обреченно подумал, что худшее еще впереди.

Нельзя было думать, медлить, сомневаться. Поэтому, убедившись, что кинжал потерял свою магическую силу, Джувенел вонзил его в запястье до самой кости. Выгнувшись назад, закричал, но продолжил резать плоть по кругу, надрезая кожу и сухожилия. А затем отбросил кинжал и ничком упал на землю, всем своим весом навалившись на руку. Его истошный крик прозвучал в унисон с хрустом ломающихся костей.

Джувенел лежал на земле, мгновенно пропитавшейся кровью, которая хлестала из лишенной запястья руки. Боль казалось невыносимой, но он знал, что вытерпит ее.

Вытерпит. Выживет. Отомстит.

Исцеляющая руна, дрожащей рукой нанесенная на обрубок, остановила кровотечение. Рана очень медленно, но затягивалась. Чуть придя в себя, Джувенел смазал рану заживляющим эликсиром и перевязал ее куском ткани от разорванной рубашки. Расставил вокруг себя руны-ловушки, не позволяющие ни единому живому существу приблизиться к нему, и забылся спасительным сном.

Джувенел проснулся до Слияния, задолго до заката. Поохотился, но без особого успеха — еще не успел привыкнуть к тому, что у него только одна действующая рука. Пришлось довольствоваться горсткой неаппетитных ягод — Бездна вообще скудна на дары.

Он брел по пустырю, прижимая к груди искалеченную руку, как вдруг услышал за спиной шум. Оглянулся — прямо на него надвигался высокий, плечистый незнакомец. Виски выбриты, на плечо опускается тонкая косичка, в ножнах — полуторный меч, в глазах — ярость.

Наемник Венетри.

Повинуясь инстинктам Скользящего, Джувенел усилием воли сделал завесу реальности бесплотной, прозрачной и зыбкой, как желе. Ринулся в образовавшуюся брешь, чтобы оказаться в спасительном межпространстве… и со всего размаху угодил в невесть откуда взявшуюся посреди пустыря стеклянную стену. Ошеломленно вскрикнул, потер рассеченный лоб. Перевел ошеломленный взгляд на неподвижно стоящего Венетри, уже догадываясь, что произошло. Наемник превратил вход в межпространство в стеклянную преграду.

Немыслимо. И пути отхода больше нет.