По осколкам разбитого сердца

Сегодня обнимая ее на кухне, я чувствовал, что она откликается на мои незамысловатые ласки. Как бы ни пыталась это скрыть и отталкивать, создавая между нами преграды и прячась за них, мы оба понимали, что нас тянет друг к другу. Да — физиология. Возможно, что у Валерии уже нет тех сильных чувств ко мне, которые были раньше. Но главное — это нет равнодушия. Все можно преодолеть, кроме безразличия. И если смогу заручиться поддержкой Максима, то у меня тогда появится надежда, что Лера не откажет. Крохотная, но надежда…

Мысли с Леры плавно перетекли на сына. Я до сих пор еще толком не привык, что у меня есть ребенок. А осознать, что ребенок непросто есть, а уже достаточно взрослый и разумный, вообще не могу. Видео, которое мне она показала, выбило меня из равновесия основательно.

Огромный зал, человек на двести, забитый под завязку. И небольшая группа детей на сцене, представляющая свой проект. Мой сын выступал последним, рассказывая о пользе их разработки и больших возможностях применения. Причем Максим на фоне других ребят из его команды выглядел самым младшим. А ведь в прошлом году ему еще и девяти лет не было.

Лера говорила, что он с шести лет участвует в таких мероприятиях. Уму непостижимо! Для меня это практически на грани фантастики. Это сколько же надо вложить в ребенка душевных сил, времени, суметь увлечь, и это я молчу про финансовую сторону вопроса… Когда же она жила для себя? Или сын и является ее настоящей жизнью? Тогда какую роль она отводит мужчинам?

В душе бушевали чувства: здесь была и гордость за Максима, и восхищение Валерией, нежность и страсть, которую испытывал к ней, и благодарность всем кто им помогал, и много еще чего… Но превалировал все же над ними — страх… Липкий страх, что я так и не смогу приблизиться к ним. Не простят… Не примут… Дозволят быть лишь сторонним наблюдателей, не впуская в свою жизнь. Наказывая таким способом, за то, что не поднял тогда трубку…

Я сам себе этого никогда не смогу простить, что уж говорить о них. Ответь или перезвони я тогда ей, то все сложилось бы иначе. Не было бы этих долгих лет разлуки. Я бы видел, как растет наш сын. Возможно, у нас был бы еще ребенок… Дышал бы ею… Жил ими… Любил… Никто не запрещает мне это делать сейчас, но нужно ли им это, уже состоявшимся сильным личностям?

А ведь запросто могло случиться и так, что я никогда бы и не узнал о нашем с ней малыше, если бы он не смог тогда выкарабкаться… Даже страшно представить такой расклад…

Не заметил, как подъехал к своему офису. Припарковался, но выходить не спешил. Сложив руки на руль, положил на них голову и закрыл глаза.

Если мне дали вторую попытку, столкнув случайно вместе, то я не должен ее упустить… Не знаю как, но зубами выгрызу, если понадобится, свой шанс на счастье…

Вырвал меня из размышлений стук в боковое стекло машины. Подняв голову, увидел отца.

— Разблокируй двери.

Выполнил его просьбу и, дождавшись, когда он займет место на соседнем пассажирском сиденье, спросил:

— Привет. Ты какими судьбами здесь?

— Тебя бесполезно ждать пока приедешь или позвонишь. Вот решил сам навестить. Мать пыталась связаться в выходные, ты не ответил.

— Не мог, раз не ответил.

— Поехали, пообедаем и заодно поговорим.

Выезжая с парковки, решил прояснить для себя:

— Тема разговора?

— А что для отца с сыном нужна тема для разговора?

— Нет. Но мне хотелось бы понять, к чему готовиться?

Развернувшись вполоборота, отец пристально посмотрел на меня.

— Стас, что случилось? Раньше ты не чурался меня так. Я тебе ведь не чужой человек.

— Не чужой… Ни ты, ни мать… Хотя с ней я предпочел бы, как раз все наоборот.

— Что происходит? У тебя проблемы?

— Ничего такого, о чем бы тебе стоило беспокоиться или знать.

— Надеюсь, сын… Очень надеюсь, что это так.

В машине повисло молчание. Мне было о чем подумать, отцу, видимо, тоже. Подъехав к небольшому ресторанчику, где мы обычно обедали с ним, молча вышли из машины и направились к входной двери. Нас проводили в небольшой кабинет, и попросили подождать минут десять, все готовится. Видя мое удивление, отец пояснил:

— Я сделал заказ по телефону.

— Ясно. Так о чем ты хотел поговорить? Раз даже озаботился заказом заблаговременно.

— Хочу понимать, что у тебя происходит? Какая-то мышиная возня вокруг и меня это напрягает. Разговаривал с Сергеем в выходные… Меня вежливо послали… Сказав, что это ваши с ним дела. Какого черта, Стас! Какие еще у тебя с ним дела? Мы давно разошлись полюбовно, если так можно сказать, а теперь ты решил наладить с ним отношения? Так он съест вас и не подавится!

— Ты все, проорался?

Отец промолчал, лишь приласкал тяжелым взглядом, и отвернулся к окну, засунув руки в карманы.

— Я не знаю, что он хотел. Из их семьи я разговаривал лишь с Катериной.

— Только разговаривал, — уточнил он, не меняя своей позы.

— Нет не только. Она приходила ко мне в пятницу… На работу пыталась устроиться.

— Куда?

— Ко мне, с благословения своих родителей.

Отец резко развернулся в мою сторону и переспросил:

— С благословения? Они взялись за старое, решив вас опять свести? Бред!