По острию любви

— Ага, обхохочешься, — мрачно цежу сквозь зубы, откидываясь назад на спинку дивана и делая глоток коньяка.

— Слушай… — вкрадчиво и соблазнительно улыбается. — Мы сто лет с тобой не… шалили. Может, завтра встретимся?

Она права. Трахались мы с ней сто лет назад. Кажется, последний раз был как раз перед тем, как Юля ко мне устроилась.

Обычно я приглашал Ленку на потрахушки, поэтому удивительно, что сейчас она сама мне это предложила. Походу, надоело ей играть роль терпеливой и понимающей любовницы. Я же не идиот, понимал, что она надеется таким своим поведением рано или поздно прогнуть меня под свой каблук. Вот только раньше мне было похеру, на что она там надеется. Для меня это было просто взаимовыгодное сотрудничество наших тел в постели, когда не нужно было искать себе сексуальную партнёршу на одну ночь.

Все условия я Ленке сразу обозначил. Она была не против. Даже закрывала глаза, когда я ещё с кем-нибудь трахался. Так какого хера сейчас так активизировалась, творя какую-то дичь? Неужели сразу просекла, что с Юлей у меня получится не так, как со всеми другими? Женская, сука, интуиция во всей её красе! Я же понял это только сегодня утром, когда смотрел на спящую Юлю, а Ленка-то смотри, сообразила ещё тогда.

Охреневаю ещё больше, когда Ленка садится ко мне на колени, обнимая за шею.

Походу, она совсем в отчаянии.

— Ну, так, что? Ты же не против? — мурчит эта зараза, облизывая губы и прогибаясь в спине, чтобы грудь вжалась в мой торс.

Открываю рот, чтобы сообщить ей, что шалить мы теперь никогда не будем. А ещё о том, что она уволена с завтрашнего дня, но замираю. Чуйка орёт о том, что что-то поменялось. Кажется, сама обстановка в баре потяжелела.

Быстро сканирую взглядом помещение и…

Твою же мать!

Машка тянет в сторону двери для сотрудников Юлю.

Надежда на то, что девушка не видела меня с Ленкой на коленях, подыхает моментально, как только я замечаю поникшие плечи Юли.

От всей её фигуры фонило таким отчаянием и болью, что, кажется, каждый в этом баре чувствует эту волну.

Удивительно, но желание скинуть с колен Лену и броситься вслед за Юлей, чтобы успокоить её, превалирует над всеми остальными.

И вроде понимаю, что я вообще-то не должен оправдываться, но… тянет сделать именно это.

Стремительный взгляд Ленки на удаляющуюся парочку и её злорадная улыбка не ускользают от моего внимания.

Поворачиваю голову в сторону теперь уж точно бывшей любовницы, сужая глаза.

Как пить дать, Ленка видела приход Юли. Может, поэтому и бухнулась ко мне на колени, чтобы показать той, что у нас вроде как всё на мази.

— Я смотрю, ты совсем страх потеряла, — с ленцой произношу я.

Лена напрягается, улыбка сползает.

— Ты это о чём? — она пытается произнести это недоуменно, только ни хрена не выходит. Голосок-то вон как дрожит, выдавая волнение.

— Ну, если по порядку, то… — после многозначительной паузы невозмутимо интересуюсь, хотя так и тянет рвать и громить всё вокруг. — Сколько заплатила, чтобы тогда к Юле опека нагрянула? — сидящее на мне тело словно деревенеет.

Ой, как глазки забегали.

— Даже не вздумай отнекиваться, — произношу с угрозой, понижая голос. — Так сколько бабла отвалила, а?

— Червонец, — она отвечает так тихо, что еле слышу.

— Тупая ревность или ещё что-то?

— Я перед тобой столько лет стелилась, угождала и соглашалась на твои условия, чтобы ты хотя бы раз посмотрел на меня так, как на неё, — ничем не прикрытая злоба звучит в её голосе. — А она пришла и…

— Так не надо было стелиться, угождать и соглашаться! — рявкаю, перебивая. — Могла послать меня лесом в любой момент, раз что-то не нравилось.

— Влюбилась я в тебя, понятно. Вот и не рыпалась, надеясь, что и ты со временем меня полюбишь. Дурак ты, Громов, — фыркает с кислой улыбкой на лице. — Так и не понял, что мы, бабы, всегда надеемся на какое-то чудо.

— Ты же мне других баб, получается, прощала. А с ней что пошло не так?

— А она, Денис, не будет как те — на одну ночь. Я это сразу поняла, так что…

Лена грациозно встаёт с моих колен и, замерев на месте, смотрит пустым взглядом на меня сверху вниз.

— Ладно, закончим со всей этой ненужной ни тебе, ни мне лирикой, — равнодушно кидает она. — Понятно, что работать ты мне тут дальше не разрешишь. Да я и сама не вижу в этом уже смысла. Только душу себе травить, глядя на твои шашни с этой невинной овечкой.

Стискиваю челюсть от ярости, непроизвольно сжимая кулаки.

Будь она мужиком, всёк бы сразу за такие слова о Юле. Но она женщина, а баб я не бью, как бы они на это ни напрашивались.

— Единственное, о чём хочу попросить: дай мне отработать две недели, — между тем продолжает Ленка. — Чтобы я спокойно подыскала себе другую работу. Сделай благородный жест и не выкидывай меня уже завтра на улицу в честь наших прошлых отношений.