По острию ножа

— Есть и такие?

— Кого у меня там только нет! Есть даже мастер черной магии… Потренировались мы с моими альпинистами, благо, гор для этого вокруг хватает, любой степени сложности. А потом я объяснил ребятам боевую задачу…

— Десантирование?

— Что-то вроде того. Склон горы был почти отвесным. Мне кажется, до нас вообще никто из людей по нему не взбирался: необходимости не было. А тяжесть с собой у нас была немалая: оружие, взрывчатка, продукты, вода… Ну и альпинистские причиндалы, само собой.

Добрались мы до подножия, передохнули немного. Ребята отменно наловчились расслабляться и отдыхать за короткий срок, а это, доложу я вам, немалое искусство. Потом я к ним обращаюсь, наша цель, говорю, во-он тот уступ. Приступаем к подъему, все боевое снаряжение — с собой. Подъем опасный. Там тебе и ущелья, и провалы, и вертикальные стенки — все по полной программе. Если кто сорвется, пеняйте на себя. Кричать нельзя. И даже голос подавать — тоже нельзя. Потому что это может сорвать операцию.

— Никто не сорвался?

— Бог миловал. Даже не погиб никто, так уж у нас сложилось. Долго ли, коротко ли — добрались мы до уступа, который я наметил. По боковому рукаву обогнули немного гору, так что аул можно наблюдать. Смотрим — словно в прошлый век попали. Сакли стоят, до этого я их только на картинках видел. Кое-где дымок кизячный к небу поднимается, хозяйки, наверное, лепешки готовят. Или там шашлыки — кто там издали разберет.

На краю аула — сарай, тот самый сборочный цех оружия, как установили наши разведчики. А чеченцы, на наше счастье, сбились в кучу, о чем-то толкуют между собой, зубы скалят. Не знаю, что делают. Может, анекдоты свои травят.

Объясняю ребятам: «С этой стороны нас никто не ждет. Привязываем канат к основанию этого дерева (там рос мощный такой дуб, уж не знаю, как он туда забрался). Спускаемся по одному вон в ту лощинку. Там накапливаемся. Потом неслышно подбираемся к аулу и снимаем всех бандитов. А наших ребят освобождаем. Есть вопросы?» — «Есть, — говорит один, тот самый мастер черной магии. — Как быть с мирным населением?» — «Там нет мирного населения». — «А женщины?» — «Если мешать нам не будут, не трогать, — принимаю решение. — Если кто-то попытается это сделать — стрелять без всяких разговоров»…

— И опять скажу: молодец! — в который раз произнес Матейченков.

Внезапно зазвонил будильник, захваченный еще из Москвы. Полпред поставил его на четыре часа утра.

— Как время летит! — с досадой произнес генерал.

В четыре Матейченкову нужно было на вертолете вылетать в Урус-Мартан, где требовалось его присутствие.

— Не будем комкать наш разговор, Николай Константинович. Он слишком важный…

Оба поднялись.

— Я тебя разыщу дня через три-четыре.

— Боюсь, не найдете, — улыбнулся Петрашевский.

Генерал заверил:

— От меня не скроешься! Ты и сам, полковник, не знаешь, какой ты для меня сейчас важный человек…

Глава 5. В госпитале

Снова встретиться им довелось только через две недели. Известно ведь: человек предполагает, а война располагает.

За это время полковник Петрашевский проводил еще одну операцию — тоже «учебную» — со своими стажерами, и был ранен в левую ногу. Генерал навестил его в полевом армейском госпитале.

— Что с тобой, Коля? — спросил Матейченков.

— Да вот, ногу зацепило, товарищ генерал, — виновато улыбнулся Петрашевский.

— Когда?

— Позавчера. Отморозка ловили со взрывчаткой. В Грозном, в самом центре. Наверно, по подземным ходам прятался, их там полно.

Генерал огляделся. Госпитальная «палата» представляла собой армейскую палатку, напоминавшую ту, в которой они беседовали в прошлый раз.

Еще трое раненых, лежавших на брезентовых койках, тактично отвернулись, чтобы не мешать их разговору.

— Давай я тебя в хороший госпиталь отправлю, в Краснодар, — предложил генерал.

— Не надо. Меня здесь все устраивает.

— Пойми, чудак, не только о тебе пекусь. Я уже говорил, у меня на тебя серьезные виды.

— Спасибо, Иван Иванович. Рана несложная, пулю вытащили. Так что я уже вовсю шкандыбаю.

— Ну, вольному воля… — пожал плечами генерал. — Может, выйдем тогда на воздух? Закончим наш разговор.

— Давно жду этого момента, — признался Петрашевский.

— На чем мы в прошлый раз остановились? — спросил Матейченков, когда они устроились под навесом, где стоял донельзя заляпанный грязью газик, кузов которого был изрешечен пулями. — Ага, вспомнил. Как же вы спускались?

— Без сучка без задоринки. Канат выдержал, мы благополучно нырнули в лощинку, расположенную рядом.

— Вас никто не заметил?

— Нет. Одна женщина вроде приметила, но повела себя как-то странно: вместо того, чтобы закричать, прижала обе руки ко рту, словно заставляя себя молчать, и не издала ни единого звука.

— Может, чокнутая?

— Я и сам так подумал.

— А оказалось?

— Сейчас дойдем, товарищ генерал.

— Ну продолжай.

— Я шепотом распределил обязанности, шепотом сказал: «Пли!», и через минуту все было кончено. Снайперы у меня, дай бог! Радость пленников, которых мы освободили, трудно описать. Они так кричали, что я сказал: «Тише, ребята, лавину с гор вызовете!» — «Здесь в горах нет снега!» — «Ну камнепад!»…