По острому лезвию фортуны (СИ)

Он сел там же, где и сидел днем, недалеко от неё, но почему-то совсем маленькое расстояние между ними казалось невозможно огромным. Они провели вместе слишком мало времени, а уже столько успело вернуться: ощущения, даже давно забытые привычки, которые приходилось подавлять. Мужчина посмотрел на весьма изменившееся лицо девушки. Ему показалось ужасным, что в её возрасте в уголках глаз появились морщинки, а под глазами неприятные мешки. Она продолжала сидеть неподвижно, словно статуя. И он почему-то подумал, что статуи сами по себе пусты.

— От тебя пахнет сигаретами, — произнесла она.

— Сейчас выветрится.

— Нет, — прошептала она, поворачиваясь к нему. — Это твой запах, он идет тебе. Как у многих мужчин есть свой аромат, у тебя есть табак.

— Никогда не задумывался об этом. Мне покурить еще?

— Не сейчас, потом.

Елена отворачивается, снова направляя взгляд на полную луну, бегая от одной звезды к другой. Небо — её крыша, её опора, безбрежный океан воспоминаний, как жесткий диск, накопитель информации, который безмолвно и преданно хранит все тайны, желания и ошибки, впитывает в себя взлеты, падения и каждую новую смерть. И за эту стойкость она его любила, вся она была в нем.

Деймон почувствовал, что она снова начала отдаляться, закрываться в себе, смотря всего в одну сторону. А эта ночь должна была стать откровением для неё, ответом для него, освобождением для них обоих.

— Не делай этого, — попросил он.

— Не делать чего? — недоуменно переспросила она.

— Ты отдаляешься.

— Всё это так сложно… Я ведь понимаю, что ты ждешь, но не понимаю, зачем.

— Эта ночь не обо мне, она о тебе.

В отдалении послышалась музыка и почти мгновенно исчезла. Елена подумала о проехавшей машине. Ей почему-то все время казалось, что она отдалена от других людей, что их разделяет расстояние какой-то одной узкой извилистой дороги, ведущей прямо к побережью. Думала, что её как можно глубже спрятали от чужих глаз. Оказывается, магистраль совсем и не далеко. Но каким бы не казалось это открытие чудесным, оно не сможет ей помочь. Ни сейчас, ни когда-нибудь потом. Пока она проводила день в оглушительном одиночестве, представляла, сможет ли сбежать, просчитывала шаги, строила планы. В конечном итоге пришла к явственному факту: она не сбежит, даже если сильно этого захочет. Ей бы силы не хватило, не физической, а моральной. Поэтому магистраль оставалась лишь фактом, а не надеждой.

Отводя взгляд от неба, она подтянула плед чуть выше. Было тепло, временами жарко, но Елена чувствовала исходивший холод, только от чего именно — не знала. Деймон не торопил, он давал возможность подумать, несмотря на то, что у неё на это был целый день. Елена только сейчас действительно осознала, что провела на воздухе почти целые сутки. Медсестра приносила ей сюда поесть, тут же ставила капельницу и отсюда же её увозила, сюда же выходил и доктор, не настаивая вернуться в палату. Весь день был незаметно проведен на балконе в непривычно уютном кресле.

— Посмотри наверх. Видишь? Перед тобой вечность, подарившая тебе частичку себя, а ты этим пренебрегла, отказалась.

— Деймон, неужели ты веришь, что выслушав меня, поможешь? — она ухмыльнулась, пытаясь показать ему, что это глупо.

— Дело не в том, помогу ли я тебе; если ты попросишь, я сделаю это. Ты сама себе можешь помочь, только начни говорить.

Проходят секунды и долгие минуты, прежде чем она снова решает говорить. Сегодня всё было в её власти: эта ночь, эти звезды, время и любые подобранные слова. Она, наконец, была за той гранью, которую никак не решалась переступить из-за преследовавшего её страха сделать что-то неверно.

— Я не хочу тебе врать, тогда это будет убивать меня намного больнее, чем те таблетки. Не перебивай, — сказала она, заметив, что он собирается заговорить. — После того, как ты меня отпустишь, даже если это произойдет нескоро, никогда не смогу обещать, что не повторю эту попытку снова, потому что, скорее всего, я это сделаю. Знаю, через несколько часов ты бы попросишь пообещать, поклясться, ведь это обязывает. А я этого не сделаю.

— Давай посмотрим на эти слова чуть позже, ладно? А пока я хочу слушать тебя, разговаривать и даже упрекать.

Елена снова смотрит на него, с некоторой надеждой. Он сидит рядом, спокойный и, как и днем, все так же немного напряженный. «Он единственный, кому я доверяю. Так почему же я молчу?». Она прикрыла глаза и глубоко вдохнула, стараясь оттянуть разговор. Тишину разрушало море, когда к берегу время от времени с шумом приходили волны побольше остальных. Когда она открыла глаза и посмотрела на горизонт — она видела бескрайний простор. Туда стремились её мысли и её душа.