По остывшим следам

Анна Порфирьевна вышла и скоро вернулась с необходимыми вещами. Лыков на бензинке довел воду до кипения и стал греть конверт над паром. Затем аккуратно поддел спицей верхний угол, где всегда мало клея. Осторожно провел по краю, приподнял весь клапан. Вытащил лист бумаги и отдал приставу Ловейко. Тот сфотографировал текст и вернул письмо сыщику. Делекторский тем временем на всякий случай переписал его. Алексей Николаевич вложил послание обратно и кисточкой чуть-чуть подмазал края клапана, очень осторожно. А потом заклеил.

– Ну вот, вроде незаметно.

Конверт пошел по рукам. Все согласились, что вышло хорошо.

– Что в письме, Никита Никитич?

– Всего три фразы, Алексей Николаевич.

– Прочтите вслух.

– «Ни к первому, ни к второму пока не ходи, ляг на дно. Скажи только князю, что желудей мало, пусть добавит. Письмо сожги». Что бы это значило?

Лыков нахмурился:

– Желудей нам только не хватало!

– Алексей Николаевич, о чем вы? – встревожился полицмейстер.

– Желудями бандиты называют патроны.

Однако пора было действовать. Делекторский, переодевшись почтальоном, понес письмо в «Маньчжурию». Рыжий прилизанный конторщик поднялся из-за бюро.

– Что у вас?

– Вот.

– Принял. – Рыжий убрал конверт в ящик бюро.

Почтальон не уходил.

– Чего еще?

– Пятиалтынный, – лаконично ответил Делекторский.

– До чего алчный народ пошел, – сказал сам себе конторщик, швырнул на стойку монету и опять сел.

Через полчаса рыжий с зонтом под мышкой вышел на улицу. У трамвайного павильона долго стоял, крутил головой, в вагон не садился. Потом все-таки сел и даже купил передаточный билет[25]. Но неожиданно выскочил чуть не на ходу, остановил ехавшего мимо извозчика и быстро умчался прочь.

За конторщиком вел наблюдение околоточный надзиратель Уразгильдеев, один из лучших в казанской полиции. Ему помогал городовой, переодетый извозчиком. Уразгильдеев сумел довести объект до вновь открывшейся пивной на Подлужной улице. Там рыжий вручил бумаги субъекту весьма суровой наружности и уехал. А мрачный парень допил пиво и, оглядываясь по сторонам, двинулся прочь. Он как к себе домой вошел в номера «Волга» на Малой Лядской улице и там остался.

Вообще-то улица называлась Лецкой, в честь заслуженного генерала. Но народ переделал ее название в более привычное. А в «Волге», самой большой гостинице в Казани, удобнее всего было прятаться. Уразгильдеев осторожно вызвал знакомого татарина, который служил там, и тот коридорный сообщил, что во дворе во флигеле поселилась большая компания мужчин и женщин. Живут артельно, чем занимаются – никто не знает. Водку пьют умеренно, не буянят, платят исправно. Документы у них в порядке, все прописаны. Фамилия одного из них – Шипов.

Началась подготовка к аресту банды. Лыков понял, что оттирает полицмейстера, подавляя его своим опытом, и отошел на вторые роли. Операцию планировали Васильев и Ловейко, а питерец выступал консультантом. Иногда возникали споры. Например, казанцы хотели напасть на флигель ночью. Коллежский советник предложил сделать это как можно раньше, еще засветло. Свою позицию он пояснил так:

– Вчера один из них не вернулся. Сколько банда будет ждать Героева? К ночи уже сбегут, нервы не выдержат. Надо брать сейчас.

Казанцы с ним согласились.

На острие Васильев поставил неустрашимого зауряд-прапорщика. И тут снова влез Лыков. Он заявил Никите Никитичу:

– Брать только живыми! Шашку оставьте в участке. Револьвер возьмите, этого вам никто не может запретить. Но думайте, думайте.

– О чем, Алексей Николаевич?

– О том, как после ареста вести дознание. Мертвого уже не спросишь.

К радости питерца, Делекторский ответил:

– Постараюсь.

Студент-недоучка рос на глазах под мудрым руководством коллежского советника. Например, он предложил подослать к бандитам курьера с запиской, будто бы от Героева, с просьбой помочь перевезти с Козьей слободы вывихнувшего ногу Шиллинга. Один или двое откликнутся, выйдут за ворота, тут их и повяжут. А во флигеле останется меньше бойцов. Начальство идею приняло, и она сработала.

За два часа до ареста пришла неожиданная новость. У платьемойни военного госпиталя на берегу Казанки нашли труп Доленги-Грабовского. Смотрителю перерезали горло. Но сейчас всем было не до поляка. Казанцы готовились захватить большую банду, наполовину состоящую из беглых каторжников. Как все пройдет? Люди там злые и при оружии. Только Делекторский усмехался и крутил ус, остальные мандражировали. Алексей Николаевич сначала хотел отсидеться в тылах: возраст уже не тот, чтобы бегать со шпалером по притонам… Но тут был особый случай. Банда Варехи многочисленна и опасна. При нападении на дом Юшкова они нанесли приказчику Федотову тяжкие увечья, от которых тот позднее скончался. Грань ребята перешли, теперь им терять было нечего. И Лыков решил поддержать своего помощника, пойти на приступ бок о бок с ним.