По остывшим следам

– Да, старший от второго брака. А есть сын от первой жены, который родился на острове Аскольд. У него случился какой-то конфликт с отцом. Он ушел из семьи еще в юности, мотается по белу свету, авантюрист, одним словом.

– Так. Сайтани пришел с письмом от блудного сына. И что получилось? Его приняли по этой рекомендации, а он нашкодил? Выждал момент, зарезал охранника и украл лучшие корни женьшеня?

– Да. Иван еще добавил: у этого подлеца нелады с властями, он скрывался от закона. А Янковские его приютили, сами документы липовые выправили. И теперь обращаться в полицию отец тем более не станет. Ему же попадет.

– Ясно, – вздохнул коллежский советник. – Так бывает: пригрел человек змею на груди, а она же и укусила. Нечего прятать всякий сброд!

– Что вы намерены делать? – спросил доктор сыщика после паузы.

– Допросить Михаила Ивановича Янковского.

– Поедете во Владивосток? Далеко…

– Сам не поеду, пошлю помощника. Он как раз сегодня прислал телеграмму из Иркутска. Просится сюда. Пусть навестит пана Михала и снимет с него показания.

– Если пан Михал, конечно, захочет их дать, – скептически заметил Онкель.

– Срок давности за шалости с липовым паспортом уже вышел, – резонно заявил сыщик. – Теперь можно и сознаться. Понятно, что Сайтани избежал тогда погони и спасся. Теперь он убивает людей в вашем городе. Пора это прекратить.

Затем собеседники расстались. Онкель ушел в полицейское управление, а Лыков остался ждать своего помощника. Уссурийский след, неожиданно появившийся в деле, обеспокоил коллежского советника. Где Казань и где Владивосток? Какая тут связь? Но почерк убийцы так же характерен, как и данные бертильонажа. Есть такой человек, который владеет необычным оружием. Кривое волнообразное лезвие, малый размер клинка, техника нанесения удара – все совпадает. Мало ли что придумали китайцы? Скорее всего, это восточные штучки, которым сотни лет. Однажды на Сахалине на Лыкова охотились японские садовники-синоби. Такие садовники, что голову срежут заместо куста… У них в арсенале были столь загадочные предметы, что сразу и не догадаешься, для чего они.[30] Может, диковинная гизарма тоже оттуда? Пусть Азвестопуло разведает. Он телеграфировал, что допрос Комова ничего не дал. Вор темнил, и довольно наивно. Устал от каторжных работ и решил проехаться за казенный счет в Казань. На самом деле про икону Ананий ничего не знал. Обещал поискать на совесть, вдруг да повезет? Нашел о чем говорить, тварь, о совести.

Еще одна мысль занимала сыщика. Шиллинг раскололся и выдал Оберюхтина. Тот действительно лазил в Богородицкий собор. Что дальше? На очной ставке «иван» будет все отрицать. Он в семи водах варенный, повидал такое, что и не снилось обычному человеку. Два побега с каторги, ходки по тайге, бои с бродягами в тюрьме и с туземцами – на воле… Человек знает все притоны от Каторжной слободы во Владивостоке до Проточного переулка в Москве. Чем ты его прижмешь? Рассмеется в глаза. А без признания обратника как найти пятого?

Этот пятый теперь сильно занимал сыщика. В самом деле, Иона Оберюхтин, какой бы он ни был «иван» и авторитетный головорез, для Чайкина ровня. Однако, по версии Лыкова, во главе предприятия стоял кто-то особенный, кого побаиваются остальные участники «кражи века». Да и не по уму Ионе столь сложный замысел. А найти покупателя? Это же надо суметь пробиться к людям, которые запросто выложат миллион за дониконианскую икону. Оберюхтина к ним и на порог не пустят. Он не игрок в такой партии, только посредник между главным организатором и исполнителями. Так, все вроде бы верно. И что теперь делать?

Тут явился Делекторский и доложил, что вор Шиллинг надежно упрятан. Алексей Николаевич провел помощника в морг и показал труп смотрителя. Околоточный бесцеремонно залез пальцами в рану, обследовал ее и опешил. Долго разглядывал и так и сяк, вздыхал и морщился. Потом заявил:

– Как недоучившийся медик, могу авторитетно сказать, что таких ран не бывает. Его убили одним движением кисти. Но разрез зигзагообразный в двух плоскостях. Это невозможно!

– Однако мы с вами оба наблюдаем, что возможно.

Делекторский покачал головой:

– Нет такого ножа!

– А рана есть.

– Что говорит доктор Онкель?

– Он рассказал очень любопытную историю.

И коллежский советник сообщил помощнику то, что узнал от доктора. Никита Никитич задумался.

– Уссурийский край… Там древняя китайская культура. Люди порох выдумали. Могли и какой-то необычный клинок изобрести.

– Могли. Я тоже на них подумал.

– Что решили, Алексей Николаевич? Надо ехать, колоть Янковского.

– Пошлю телеграмму в канцелярию Александровского централа, – ответил питерец. – Там сейчас мой помощник коллежский секретарь Азвестопуло. Он снял показания с Анания Комова и просится сюда, мне в помощь. А поедет во Владивосток.

– Верно, – одобрил надзиратель. – Ему оттуда всего две тысячи верст до океана. А нам отсюда – семь. Но что будем делать мы с вами? Ждать, пока ваш помощник выяснит что-то важное? А до той поры сидеть сложа руки?

– Будем вести дознание со своего конца.