По понятиям Лютого

Перед ним сел следующий соперник. Модус бросал первый и снова загадал: четыре и пять. Кубик с пятью точками лег у самых его ног, второй укатился дальше, наткнулся на канат. Сразу несколько голов склонилось над ним.

– Четыре!

У соперника оказалось семь очков, он развел руками и уступил место лысому гортатору.

– Я же говорил, я тебе правильно говорил! – проговорил он заплетающимся языком. – Удача сегодня с тобой, парень! А ты ее не бойся!

Кровь в висках стучала все громче, Модусу не терпелось попробовать снова. Шесть и пять, подумал он, бросая кости. Гортатор, низко наклонив голову, следил за кубиками, потом удивленно моргнул и сказал:

– Сильно!

И в третий раз кости легли точно так, как он хотел. Шестерка и пятерка. Это уже не могло быть случайностью, это или сон, или… Модус вдруг вспомнил: белые стволы деревьев, сидящие на нем трупные мухи. Его сон. И ощущение в эту минуту было такое, словно он опять оказался в том странном лесу…

– Дайте-ка я покажу этому чужестранцу, как играют настоящие морские волки!

Следующим сел бородатый шкипер. Все повторилось, только в этот раз Модус загадал заведомо проигрышную комбинацию – два и один. Но и у шкипера выпали две единицы. Недовольно ворча, он выложил перед Модусом два асса и вышел из круга. Его место занял начальник охраны Церпий. В руке у него был мех вина. Он отпил из него и передал Модусу.

– Может, поднимемся до сестерция? – предложил он.

– А почему не до динария? – неожиданно для себя спросил Модус.

Церпий внимательно посмотрел на него.

– Хорошо.

* * *

– Больше десяти динариев, мой выигрыш!

От Модуса разило вином. Он растолкал спавшего Квентина, высыпал монеты перед ним на лежак. Серебро и медь тускло блестели в пробивавшемся через доски палубы свете луны и сигнальных факелов.

– Отстань, какой еще выигрыш? – сонно пробормотал Квентин.

– Я играл в кости! Выиграл кучу денег! Я Церпия разделал, как грецкий орех! – Модус встряхнул головой, словно вылезший из воды пес. – Слушай, ведь я не сплю, да?

– И я тоже, представь.

Широко зевнув, Квентин приподнялся на лежаке, взял серебряный динарий, рассмотрел, положил обратно.

– Неплохо, – сказал он. – Теперь нам необязательно наниматься гребцами, чтобы доплыть до дома.

– Там все, наверное, подумали, будто я шулер, представляешь? – Модус пьяно хихикнул. – Церпий готов был живьем меня сожрать, а капитан сказал: все, до самой Селевкии никаких больше игр… Странная штука, Квентин, – прошептал он. – Я сам не понимаю, как это получилось, но я… – Он умолк и громко задышал в темноте. – Я словно управлял всем этим, понимаешь? Игрой, в смысле. Вообще всем.

– Ты просто пьян, как египетский колдун.

– Нет-нет. Ты мне так не говори… Я не пьян!

Модус хмыкнул, оперся локтем на лежак, поднес к глазам перстень.

– Может, в нем всё дело, а? Мне показалось или нет… Каждый раз, когда я бросал кости, я чувствовал, что выиграю. И чувствовал это от перстня!

– От вина ты это чувствовал. Перстень как перстень. Был бы он какой-то особенный – прокуратор не стал бы от него избавляться.

– Прокуратор дурак. И ты дурак.

– Да он и не серебряный даже, обычная железка. И камень обычный, с дороги подняли, наверное… И вообще, давай спать.

Лицо Модуса вдруг перекосилось в злобной гримасе.

– Не говори так о моем перстне! – прошипел он, замахнувшись.

Квентин только изумленно покачал головой и отвернулся.

Часть третья Вор «Студент»

Глава 1 Рэкет – дело новое

Ростов, август 1963 года

– Подошли двое, взяли по яблоку с прилавка. Жрут мои яблоки, смотрят на меня в упор. Потом один руку поднял, по щеке меня небрежно так – шлеп. И смеются, понимаете? Мне пятьдесят пять лет, я пожилой уважаемый человек, а они – сопляки, волчата. Ах вы, говорю, как не стыдно! В моем родном Поти с вас бы за такое штаны содрали и при всем народе розгой по голой заднице! А они только смеются. Радуйся, дед, что по абажуру тебе не врезали. Вот так сказали. И пошли себе дальше…

Буба разволновался, развздыхался, задвигал кадыком на небритой шее. Его никто толком не слушал.

– Это, налей еще, – бросил Череп.

Под прилавком у Бубы – бутыль с домашним вином, десять копеек стакан. На рынке многие приторговывают «бахусом», нарушая государственную алкогольную монополию, но этот прилавок особенный – стоит последним в ряду, возле забора, укромно, уютно, скамейка рядом. И вино хорошее, башка после него не взрывается. Блатные иногда приходят сюда похмелиться, потрещать за жизнь, а заодно, если надо, спихнуть через Бубу всякий мелкий хабар.

Как опытный бармен, Буба почти не глядя наполнил четыре стакана ровно под верхний ободок. Череп, Жучок, Фитиль и Лесопилка быстро разобрали посуду.

– Ну… За мир и порядок в этом гребаном гадюшнике, – негромко и мрачно объявил Череп и опрокинул в себя стакан.