По поводу прошлой ночи (ЛП)

— Я буду помнить этот опыт всю свою жизнь, Куинн. Ты был таким, каким я только могла надеяться. — Она очаровательно покраснела, и мое сердце сжалось.

Я поднял руку и коснулся ее щеки.

— Нет шанса, что я снова тебя увижу?

Избегая моего взгляда, она слегка пожала плечами, а затем мягко проговорила:

— Я не уверена.

Я знал, что если не было определенности, — это означало «нет». Знал это из прошлого опыта. Я наклонился и оставил целомудренный поцелуй на ее опухших от поцелуев губах.

— Было так приятно встретиться с тобой, Майя.

Она подняла руки и обернула их вокруг моей шеи, притягивая меня к себе.

— Ты даже не представляешь, что это значило для меня, Куинн. — Она повернула лицо и очень нежно поцеловала мою щеку.

Затем Майя развернулась и, не оглядываясь, быстро пошла по коридору.

Мой желудок сжался в тугой узел, пока я смотрел, как она уходила.

Что-то подсказывало мне, что Майя покончила со мной.

Хорошо, она не будет назначать еще одну встречу.

Это же не означает, что мы не можем быть с ней просто друзьями... так ведь?

Я потянулся к своему телефону.

Я: Привет, коротышка, как ты себя чувствуешь? Надеюсь, тебе не слишком больно.

Мой мочевой пузырь предупредил меня, что нам нужно отлить, поэтому я выбрался из постели и пошел в ванную. Когда закончил, я потянулся, разделся и принял быстрый душ. Затем вытерся, надел потертые джинсы, подходящую белую футболку и черно-белую бейсболку с логотипом Нью-Йоркской команды, чтобы прикрыть свои мокрые волосы, затем скользнул в свои белые кроссовки Everlast и схватил телефон.

Меня ожидало два сообщения.

Гарри: Уже здесь, чувак.

Майя: Я чувствую болезненность в самом лучшем из ее возможных проявлений. Не переживай... оно того стоило:)

Я не утруждался тем, чтобы ответить Гарри, но я бы всегда ответил Майе.

Я: Пока с тобой все в порядке, и мне хорошо. Слушай, я направляюсь кое-куда прямо сейчас, но могу я позвонить тебе попозже? После 6?

Она сразу же ответила.

Майя: Конечно. х

Широко улыбаясь, я взял свои ключи, когда проходил мимо кухонной столешницы, подбросил их в воздухе, потом быстро поймал и затем прошел к своей машине.

Мою грудь распирало от гордости. Все было хорошо. Майя все еще хотела меня в качестве друга. Мое беспокойство как рукой сняло.

***

Я выбрался из машины, нажал на кнопку блокировки дверей и услышал сигнал. Затем, насвистывая, спустился к пристани.

Пристань — это место возле моря, которое кишит кафешками, бистро, бутиками, уличными торговыми автоматами, и самым лучшим было то, что они были открыты круглый год, независимо от национальных праздников.

Было одно определенное кафе, которое нравилось нам с Гарри больше всего — «Черная клубника». У них весь день действовало меню для завтраков, от которых текли слюнки, их кофе был крепким, а бургеры просто невероятны. Это было «наше» место.

Как только подошел, я застыл как вкопанный.

Дерьмо.

Очередь в «Черную клубнику» выходила за пределы дверей, и все столики были заняты. Ну и что мне теперь нужно было делать? Зависать здесь как лузер? И где, мать вашу, был Гарри?

Я вытащил свой телефон и увидел сообщение от Гарри.

Гарри: Здесь просто безумие. Я стою в очереди, но это займет какое-то время. Скажи мне, чего ты хочешь, и я закажу.

Из меня вырвался смех. Хорошо, надежный Гарри.

Я: Я хочу самый большой кофе, который у них есть, и маффин с черникой. Ты — чемпион.

Пока я стоял сбоку кафе, прислонившись спиной к стене, мои глаза скользнули в сторону, заметив зеленое пятно.

Это была женщина... женщина в зеленом сарафане в белый горошек. Она стояла ко мне спиной, ее лицо было обращено к солнцу, пока она потирала свои руки, наслаждаясь теплом.

Я улыбнулся. Было приятно увидеть, как наслаждается собой эта молодая девушка.

Сарафан был облегающим сверху, но к низу немного расклешенным, и она носила его с белыми шлепанцами, ее длинные яркие темно-каштанового цвета волосы струились по спине блестящими волнами. Ее задница определенно была тем, за что я хотел бы подержаться.

Я представил, как подхожу к ней, прижимаюсь грудью к ее спине, беру ее задницу в свои руки и сжимаю ее.

Моргнув, я встряхнул головой. Господи, я был похотливым ублюдком.