По правилам Акулы

- Эй, кто-нибудь, займитесь Костиганом! - заорал Муркен, и вынырнувший из толпы шулер с бегающими глазками предложил мне свои услуги. Не очень-то мне понравился этот субъект, но худший на свете секундант лучше никакого, а лучший всегда чем-то плох.

Мы с Муркеном обнажились до трусов и ботинок, после чего нам одели перчатки, и мы пролезли между канатами на ринг. Рефери - тощий и голодный с виду кочегар с британского парохода - вызвал нас в центр ринга, и мы осмотрели друг у друга перчатки. Меня слегка удивило, что Муркен не припрятал в своей ни подковы, ни наковальни.

Мы обменялись рукопожатием, причем он едва не раздавил мне кисть.

- Надеюсь, твои земные дела в порядке, - пророкотал он, уставясь на меня сверху вниз горящими свиными глазками.

Я лишь осклабился, выдернул руку и пошел в свой угол. Должен признать, что обнаженный Муркен выглядел довольно внушительно. Росту в нем было добрых шесть футов два дюйма, а весу не меньше двухсот пятнадцати фунтов сравните с моими шестью футами и ста девяноста фунтами. Такой бочкообразной груди я не видел ни у одного белого, а плечи Муркена казались базальтовыми глыбами. Могучие руки, плечи и ноги были густо покрыты волосом, густые черные брови хмурились над устрашающими глазами - короче, самый звероподобный боксер из всех, кого мне довелось повидать. Тем не менее я приободрился, заметив на его пузе складку жира. Он тренируется нечасто, а значит, разгульный образ жизни обязательно возьмет свое. Но я не знал, что он редко пускается в загулы и обладает поистине сверхчеловеческой стойкостью и жизненной энергией. Я не ждал легкой победы, но верил, что он сломается через несколько раундов.

- Ты с ним полегче, - посоветовал мой секундант, откусив от плитки жевательного табака. - Советую напасть на него и...

- Намять бока, - перебил я.

- Не-ет, - протянул мой веселый помощник. - Завалиться после первого удара в челюсть. Тогда, может, он тебя не убьет.

- Замечательный совет боксеру от так называемого секунданта, - с негодованием ответил я. - Да я тебя уложу за пару центов...

В эту минуту прозвучал гонг. Я быстро повернулся, но не успел выйти из своего угла, как в меня врезалась что-то вроде боевого слона. Я даже представить себе не мог, что жлоб вроде Муркена может двигаться с такой быстротой. Получив левой в скулу, я увидел семь тысяч звезд. Размахнувшись, Акула добавил сокрушительный удар правой, едва не угодив мне по челюсти. Не успел я прийти в себя, как Муркен отправил меня "сушиться" на канаты очередным левым в голову, но я, успев осерчать, оттолкнулся от них и погрузил левую по запястье ему в брюхо. Он крякнул - видать, не ждал отпора.

Акула снова насел на меня, размахивая обоими кулаками, и я пропустил жуткий хук в подбородок. Потом он рассек мне скулу скользящим правой, а я левой от души влепил ему под сердце. Некоторые болельщики кричали мне "боксируй!", но разве может боксировать человек, не искушенный в этой благородной науке? Я грубый и безыскусный "молотила" и никогда не исправлюсь.

Бац! Он с ходу запечатал мой глаз хлестким ударом, и пока я над этим раздумывал, Акула зверски вломил мне под сердце правой. Мои колени подогнулись, и пара мощных ударов справа и слева уложила меня носом в травку. Я слышал, как миль примерно в тысяче от ринга считает судья, а лица зевак за канатами двоились. Но тут я вспомнил о Диане и поднялся на колени. Акула Муркен стоял надо мной и злобно лыбился. Я потряс головой, туман слегка рассеялся. Я был оглушен, но не лишился сил.

- Девять! - сказал судья, и в ту же секунду я вскочил и влепил Муркену правой по губам.

Он не успел закрыться, его голова дернулась, будто крепилась к плечам на петлях, и кровь брызнула на меня и на рефери. Акула взревел, отвел правую и... достань она цели, я получил бы билет в один конец до Земли Обетованной. Прикрываясь обеими руками, я присел, выпрямился и саданул снизу левой. Апперкот пришелся в цель, Акула заревел, будто его резали, и оторвал меня от земли хлестким ударом правой по корпусу. В отчаянии я вошел в клинч, и пока мои каблуки опускались на его стопы, он пытался выковырять мне глазные яблоки.

Судья разнял нас, но я успел достать Муркена прямым левой. Он загнал меня в угол, и мы обменивались тумаками, пока белый свет не стал красным. Наши руки двигались медленно и тяжело, точь-в-точь поршни тормозящего паровоза. Ни один из нас не услышал гонга; судье пришлось снова разнять нас и развести по углам. Я плюхнулся на табурет и откинулся на канаты, очень слабо воспринимая происходящее. Пока весельчак-секундант равнодушно обрабатывал меня, я сосредоточился на мыслях о красавице Диане, моей будущей супруге, и благодаря этой оздоровительной процедуре встал по удару гонга довольно свежим, без пелены на мозгах.