По праву короля

Лиле тоже хотелось бы это знать. Но Гэла она тоже знала. Если о Миранде он позаботился, то и собак без присмотра не оставит. Собаки для вирманина – как лошади в Ханганате. Друзья, чуть ли не часть жизни, уж всяко дороже иных людей.

– Не знаю. И собаки, и лошади… у меня, вот, аварец есть.

– Красивый?

– Очень. Его Лидарх зовут…

Как-то не складывалась беседа.

Они-то сбежали, а вот как складываются дела у тех, кто остался в городе? Вот вопрос…

Вирма. Клан Гардрен.

Они пришли ночью.

Молча, не вызывая на бой, как подлецы и трусы, они шли, завернувшись в черные тряпки и измазав лица сажей. Тихо убили собак и перебрались через частокол.

Иану Гардрену не спалось. На ужин мальчик объелся вишневого пирога, и теперь животик регулярно требовал избавить его от излишков пищи.

Горшок?

Он же взрослый, ему уже десять лет!

Только отхожее место!

Этого пришельцы не учли. Того, что мальчишка может спрятаться, что при виде черных теней не закричит, не побежит, а просто замрет в испуге…

Это слуги Холоша?

За ним?

Ой, мамочки, страшно-то как…

Иан смотрел, как черные тени приближаются к дому, как летят в него огненные стрелы, как выбегают из дома его старшие братья, их воины, женщины… и попадают под безжалостные арбалетные стрелы.

Им не дали честной битвы.

Эти люди пришли убивать, и убивали всех.

Мальчишка стиснул зубы.

Чего ему стоило это решение… он не бросился вперед, не погиб, защищая родных. Вместо этого (благо, в шуме и гаме его все равно никто бы не услышал), он выломал одну из досок в задней стенке нужника и выполз наружу. Тут же покатился по земле… рядом должна быть лужа, отец ругался, требовал ее засыпать, а то не просыхает… отлично!

Грязь – замечательная штука, особенно такая, черная, липкая…

Ни белой рубашонки, ни лица, ни светлых волос не заметят – все скрылось под слоем грязи.

Иан прижался к высокому тыну – перелезть он все равно бы не смог, заполз в заросли дикой ежевики, и спрятался в самой глубине колючих веток. Самой-самой.

Колючки впивались в кожу, рвали одежду, оставляли глубокие царапины…

Плевать!

Здесь и сейчас у него другая цель, он должен, обязан узнать хоть что-то. Он не сможет никому помочь, но отомстить он сможет! Холош свидетель!

И мальчишка прислушивался, ловя обрывки разговоров, долетавшие до него.

И молился тому же Холошу.

Если эти люди останутся до рассвета, он пропал. При свете дня его увидят, его найдут… жаль не своей жизни, жаль тех, кто останется неотомщенным. Смерти Иан не боялся, боялся глупой смерти, напрасной. Так уж отец научил…

Своих сыновей Бран любил совершенно искренне, даром, что ни один его уродство не унаследовал. А мозги… тут уж как придется. Но Иан явно не был глупцом.

Он ждал и слушал, слушал, ждал и приглядывался.

Пусть закрыты лица, но есть же какие-то характерные жесты, движения, может, узор на мече, может пряжки на сапогах… да мало ли что! Иан подмечал все.

Но…

Убийцы не собирались задерживаться надолго.

Они подожгли дом – и ушли. И только через полчаса, уверившись, что никого рядом не осталось, Иан рискнул вылезти. И подошел к дому.

Не дай бог такое видеть никому.

Убитые люди, те, кто еще вечером трепал тебя по вихрам, твои родные и близкие, твой старший брат…

Лейфа Иан нашел почти рядом с домом. Он до последнего защищал родное гнедо, к нему так и не смогли подойти, расстреляли из арбалетов.

Мальчик закрыл глаза брату, сел рядом и заплакал. Тихо-тихо, как будто щенок заскулил…

И ему ответил такой же плач.

Из-за сарая (их не подожгли, решили, что огонь и так перекинется) выполз щенок. Пушистая, их любимая, самая умная сука, недавно ощенилась. И Иан тоже бегал, смотрел щенят, правда, и не надеялся, что ему дадут хоть одного – не дорос. Это не игрушка, это воин…

Сейчас Пушистая лежала зарубленная, а щенка, видимо, отшвырнули злобным пинком. На пушистой мордочке была кровь, но когда Иан ощупал его, тельце под пальцами было целым. Ударили, отбросили, а добивать не стали. Оправится.

Мальчик прижал к себе щенка – и вытер со щек слезы.

– Я доберусь до отца, – пообещал он, сам, не зная кому. Может быть убитым? – Я доберусь до него, и даже камни заплачут кровью, когда мы отомстим. Я призываю Холоша в свидетели!

Недаром говорят, боги слышат наши слова. А иногда…

Холош, бог гнева, мести, черное начало вирманской мифологии… но бывает ли день без ночи?

Из сарая, который только-только занимался огнем, послышался слабый стон. Иан бросился туда.

Дурак, как же он мог забыть?

Отец же заставил их прорыть потайной хорд из дома в сарай. Мало ли что?

Мало ли как… вот и пригодилось! Ах он недоумок! Нет бы раньше подумать… бегом!!! Пока не занялась крыша…

Иан промчался по сараю, спихнул с крышки люка ведро с грязной водой… какая сволочь его тут оставила, потом подхватил вилы, подтащил их поближе и подсунул под крышку потайного хода. Мальчишке было тяжело, но тут уж не до тяжестей. Тут бы вытащить хоть кого…

– Хильда! Рит!

Старуха-нянька держала на руках его сестру. Сводную, правда.

Мать у Иана умерла, отец женился еще раз, и третья жена родила ему дочку. Хильду. Бран не сердился, даже радовался. Двое сыновей у него уже были, Лейфа нет, Иан остался, Хильда…