По праву рождения

   Бывший русский посланник, а теперь, после приезда графа Толстого, просто гость французского императора, находился в компании послов иностранных держав вместе с хозяином французской внешней политики князем Талейраном. Легкая улыбка застыла на его губах, когда, делая вид, что слушает собеседников, он поглядывал по сторонам. На самом же деле лишь обрывки их слов долетали до сознания князя и, не видя в этом бессмысленном и пустом разговоре ничего интересного, он вскоре вообще перестал вникать в смысл их разговора. Его взгляд бегло скользил от одной женщине к другой, но не находя то что искал, на них не задерживался. От этого занятия его отвлекла рука Талейрана, которая легла на повод лошади русского. Его высочество вздрогнул от неожиданности и недовольства. Это легкое мгновение, когда Талейран держал за повод скакуна, показалось князю унизительным и неприятным. Чувства русского никак не отразились на его лице, и когда он взглянул на французского министра, его взгляд был приветливым и внимательным. Но Талейран ничего не говорил, он просто смотрел мимо Романа Александровича и улыбался. Стоявшие рядом, кажется, ничего не замечали, и продолжали свой разговор. Его высочество немного развернул коня и посмотрел в ту сторону, в которую смотрел француз. И тут он увидел ее, ту, которую искал и ради которой, собственно, здесь сегодня и появился. Она ехала рядом с молодым человеком, высокомерно и надменно, поглядывавшим на толпу. Она резко выделялась среди других женщин в своем темном зеленом костюме для верховой езды, пренебрегая дамским седлом и расположившись на лошади по мужски. Ее наряд скрашивала шляпка с красивыми зелеными перьями. Она раскланивалась со знакомыми и тепло и приветливо улыбалась каждому. Ее спутник же, наоборот, с неприязнью смотрел на окружающих. Когда ее взгляд встретился с взглядом его высочества, она насмешливо улыбнулась и слегка склонила головку в приветливом жесте. Ее насмешка задела князя и поэтому, холодно поприветствовав графиню легким поклоном, Романов отвернулся. Лицо не выражало никаких эмоций, и лишь руки, нервно сжимавшие и разжимавшие поводья, выдавали всю степень волнения и раздражения. Охота не начиналась. Все ждали императора. Вскоре он появился, как всегда в скромном военном мундире в окружении пышной разодетой свиты. И как всегда среди этого великолепия, выделялся маршал Мюрат, так и несостоявшийся противник Александра Романова. К удивлению Романова, знавшего, что император не очень хороший наездник, Наполеон не плохо держался в седле, проезжая мимо своих подданных и отвечая на приветствия. Роман Александрович взглянул на графа Толстого, стоявшего рядом. Видя его плотно сжатые губы и неприязненный взгляд, брошенный на императора, совсем не трудно было догадаться, о чем сейчас думал русский посол. Желая хоть как-то выплеснуть свое раздражение, совсем недавно вызванное Марией де Бофор, колкие ироничные слова уже готовы были слететь с губ его высочества. Но император был уже близко, и князю пришлось опять изобразить светское выражение лица человека всегда довольного всем происходящим и поприветствовать того, кто по своему рождению был ниже его, так же, как он приветствовал своего императора.

   - Господа, я рад, что вы приняли приглашение и участвуйте в сегодняшней охоте, - любезно сказал Наполеон и, посмотрев на графа Толстого, обратился к нему. - Вам нехорошо, граф? Наверное, у вас в России другая охота?

   - Я не понимаю, ваше величество, - выдавил из себя русский. Слово, ваше величество, далось ему не легко. - Я отлично себя чувствую.

   - Просто вы так бледны, - участливо произнес император. Наполеон был очень любезен с русским послом. На самом деле он знал, что вовсе не болезнь причина плохого настроения графа, что все дело в личной неприязни, которую питал граф Толстой к Наполеону и Франции. Желание поставить русского на место, чтобы он не испепелял взглядом всех присутствующих, было велико, но ссориться сейчас с Александром из-за посла было бы совсем не кстати.

   - Просто у графа разболелся зуб, ваше величество,- вместо Толстого ответил Романов.

   - Ох уж мне эти зубы. Но может быть, если он так мешает радоваться жизни, его стоит вырвать? - Наполеон говорил мягко, не повышая голоса, но Романов уловил в нем некоторую угрозу.

   - Возможно, - усмехнулся русский. - Но прежде, чем прибегать к таким решительным мерам, может быть стоит сначала попробовать его залечить?

   Наполеон улыбнулся Романову:

   - Жаль, что вы скоро уезжаете. Был очень рад знакомству. - Сказав это, Наполеон пришпорил коня и направился дальше. Его свита последовала за ним.

   Роман Александрович подъехал к Толстому так близко, чтобы их никто не мог слышать:

   - Граф, если вы и дальше с такой же злобой будете поглядывать на Наполеона, то он и правда решит вырвать вас, как больной зуб. Берегитесь, вы полностью в его власти.

   - Почему я должен с ним раскланиваться? Он выскочка и узурпатор! - Раздраженно воскликнул Толстой.