По праву сильного (СИ)

– Дэн, возьми себя в руки, – слышу я сквозь непрекращающийся гул. – Она дышит.

– Я ее придушу! В этом городе все бабы ебанутые?

– Каринка вызвала скорую.

– Еще одна дурища. На кой хер они бросаются все меня спасать? – ревет кажется Денис. – Я, блядь, че? Ромашка? Может, все-таки в машину? Тут холодно.

– Дэн, ей по башке прилетело не хило. Я б не рисковал. А если шею повредило? Или еще чего? У меня друган по черепушке на стройке отхватил, и ослеп на один глаз. Давай дождемся скорую. Слышишь, они уже близко…

И правда, мерзкий звук сирены нарастает, добавляясь к помехам в голове, мешая слушать разговор Макса и Дениса. Почему-то все, что вдали слышится четче, чем их голоса.

Чувствую, как чья-то рука убирает волосы с моего лица.

– Не трогай ее, – злится Макс. – Эта херня была забита песком для устойчивости. Перила вон пробило.

Где-то рядом раздается треск, похоже, Гордеев вымещает зло на перилах.

– Я дождусь, когда ее на ноги поставят, и убью.

– Дэн, девочка – героиня. Ей по касательной прилетело, тебе бы на маковку шлепнулось и все, прощай Вася.

– Ублюдок, он пожалеет, что на свет родился.

– Не ожидал от него. Скорее уж от Ольги.

– Ты плохо ее знаешь, она точно не станет таким заниматься.

Хочется приоткрыть глаза, но я подозреваю, что это плохая идея.

Напуганной мне сейчас кажется, что я ничего не чувствую, только в голове шумит. Гудит как перегруженные электрические провода.

Звук шагов, сопровождаемый запахом корвалола.

– Что с девушкой?

– На нее упало это… Дышит. На мой взгляд, в сознании. Почему молчит, не знаю, – кратко отчитывается Макс.

– В сознании? Молчит? – такого голоса я у Дениса еще не слышала. – Ксюш, Ксюша, золотко, идиотка моя, открой глазки.

Как устоять-то? Гордеев в панике. Попробую.

Открываю глаза, и в мозг вместе со светом проникает тупая боль, поэтому сразу закрываю их обратно, но успеваю заметить белое, как мел, лицо Гордеева.

– Девушка, говорить можете? Как вы себя чувствуете? Где болит?

– Могу, – разлепляю я губы, мне самой мой голос кажется оглушающим. – Голова болит.

– Как при мигрени?

– Нет… Слабее.

– Что вы ее пытаете? Не пора первую помощь оказать? Она лежит тут на холоде, – взрывается Денис. – Еле шепчет.

– Холод сейчас самое то, – флегматично отвечает медик. – Сейчас заберем. Кто скажет имя, фамилию, дату рождения?

– Вы издеваетесь? Это в машине сделать нельзя?

– Дэн, – Макс пытается урезонить Гордеева. – Они все сделают.

– Каринку я в больницу сразу отвез, и что?

– Кто с ней поедет? – усталый голос работника скорой, который явно и не с таким сталкивается.

– Я, – рявкает Денис.

– Дэн… Встреча, – напоминает Лютаев.

– Я отзвонюсь.

В этот момент, аудиотрансляция прекращается, так как меня поднимают на носилки, и голову мгновенно пронзает острая боль в месте ушиба. Я благополучно отключаюсь до самой клиники, куда по требованию Гордеева меня отвозят вместо четвертой городской.

Сейчас мы уже ждем выписки.

Коля бегает по кабинетам, Денис протаптывает коридор, я лежу.

Состояние какое-то странное: вялость, апатия, ничего не хочется. Глаза все время закрываются, а я таращусь в дверной проем, чтобы не пропустить, как мелькнет белая рубашка Гордеева.

Коля возвращается вместе с бумажками, и Денис с рыком прекращает свои телефонные переговоры.

– Домой, Ксюш, – помогает он мне натянуть пальто и сапоги. Мне кажется, он говорит это даже не мне, а себе. Его явно нервирует больничная обстановка. А еще он злится. И явно хочет рассказать мне, какая я дура, но почему-то сдерживается.

А! Ну да. Я ж героиня.

Не задумываясь, он подхватывает меня на руки, за что я ему очень благодарна, потому что каждый шаг сейчас дается тяжко, как сквозь толщу воды против течения.

В салоне приваливаюсь к Гордееву, от обезболивающего меня рубит. Вдыхаю знакомый запах и опять проваливаюсь в сон. Но неглубоко.

Сквозь дрему слышу тихий разговор.

– Денис Сергеевич, чего делать будете?

– Оставлю девчонку в покое.

– Я думал…

– Я тоже думал, Коль. Одумался. У нее скоро день рождения, это будет лучшим подарком.

– Девочка расстроится…

– Зато будет живая и здоровая, – обрывает Николая Гордеев.

Придурок. Бесчувственная скотина.

Не буду больше о нем думать.

Делаю вид, что во сне устраиваюсь поудобнее, чтобы вытереть об куртку Дениса выкатившуюся слезинку.

Глава 46

– Ксюш, у тебя дома есть кто?

Разлепляю словно засыпанные песком глаза.

– Что?

– Спрашиваю, дома сейчас кто? – терпеливо переспрашивает Гордеев.

– Мама или на работе еще, или у Лешки. Нет никого там.

– Тогда давай ключи.

– Я сама… – вяло сопротивляюсь я.

– Досамакалась. Я беру тебя, Коля – ключи.

– В кармане пальто, – вспоминаю я, и Денис, похлопав меня по карманам, выуживает связку.

Перемещение мое в квартиру выглядит крайне странно и сильно напоминает внос новобрачной, но я стараюсь об этом не думать, потому что есть вещи, которые никогда не случатся. В целом, мне настолько паршиво, что даже плевать, если увидят соседи и настучат маме. Все равно мое состояние от нее не скрыть.

У меня в квартире Гордеев ориентируется прекрасно, будто каждый день на чай приходит, а не влезал один раз в темноте по балкону.