По приказу президента (ЛП)

На нем были обычные поношенные джинсы и футболка. Сара не привыкла видеть его в такой одежде. Он всегда носил костюм - как на работе, так и в отпуске. Иногда, когда они были в Нью-Йорке, он надевал брюки хаки и классическую рубашку. Но до этого момента она видела на нем футболку только тогда, когда он шел в спортзал.

А когда на нем были лишь спортивные шорты... Он дразнил ее идеальными грудью и прессом. Даже в бункере он обязательно каждый день тренировался. И поскольку здесь было не так много места, она не могла не наблюдать за ним. Ей казалось, у нее глаза вылезали из орбит, когда он поднимал гантели, которые достал Роман, или подтягивался на перекладине, прикрепленной к дверному косяку спальни. Словно загипнотизированная она наблюдала, как он сдержанно поднимал собственный вес и медленно опускал его. Это было возбуждающе.

Кто бы мог подумать, что беременность заставит ее так сильно захотеть секса?

- Я долгое время была одна, после того, как ты… - На самом деле он не умер, поэтому она не могла больше так говорить. - После того, как ты вырвал мне сердце и инсценировал смерть, я начала с ней разговаривать. Мы совершали долгие прогулки по пляжу, и я рассказывала ей о мире, о ее семье. Уверена, все в Хэмптоне думали, что я сошла с ума.

- Я хочу поговорить с ней.

- Что?

Он пожал плечами.

- Ты все время с ней разговариваешь. Я тоже хочу провести с ней время. Похоже, ты решила, что мы больше не будем парой, поэтому ей следует привыкнуть к частичной опеке каждого из нас.

От разговоров об опеке Саре поплохело. Она не задумывалась об этом, потому что Мэд долгое время был «мертв». О боже... Они окажутся в суде? Неужели им придется судиться из-за ребенка?

Мэд упал перед ней на колени, его взгляд смягчился от волнения.

- Эй, не волнуйся. Мы во всем разберемся, и я обещаю, что для этого нам не понадобится адвокат. Я никогда не буду бороться с тобой по этому поводу и надеюсь, что ты не станешь скрывать от меня нашу дочь.

- Я бы не стала этого делать. - Она не могла вычеркнуть его из жизни дочери, если он хотел быть в ней. Этот ребенок заслуживает двух любящих родителей, и если Мэд готов был им стать, она бы никогда не позволила собственным проблемам мешать их связи.

Он кивнул.

- Я знаю. Так что не волнуйся. Что бы ни случилось, мы будем любить ее и уважать друг друга. Мы вместе создали ее. И будем вместе воспитывать, независимо от того, пара мы или нет.

Сара кивнула, подавляя эмоции. Все сказанное Мэдом было логичным, даже разумным. Конечно, они создадут самую благоприятную обстановку из возможных. Но она бы солгала, если бы сказала, что ей не грустно думать о том, как они воспитывают дочь по отдельности.

- Поэтому я думаю, что мы должны начать уже сейчас. Я хочу проводить с ней столько же времени.

Что он пытался сказать?

- Ты тоже хочешь поговорить с нашей дочерью?

- Ага. И мне бы также хотелось почувствовать, как она шевелится. Но я не прикоснусь к тебе, если ты против.

Ей хотелось, чтобы он сказал что-нибудь раздражающее или облажался, чтобы у нее была веская причина выйти из себя. Потому что такому заботливому и обаятельному Мэду она отказать не могла. Каким-то образом он выяснил, как унять ее гнев.

- Все хорошо. Я собираюсь лечь. Она много шевелится, когда я неподвижна. Словно, когда я решаю расслабиться или вздремнуть, она думает, что пора поиграть.

У него загорелись глаза, и он протянул руку, чтобы помочь ей лечь. Когда она устроилась, он забрался на постель рядом с ней и протянул руку, почти не решаясь положить ее на живот.

- Ты не причинишь ей вреда. И я тоже не стеклянная. - Она взяла его руку и поднесла к животу. - Возможно, придется подождать. Как и ее мать, она не действует по команде.

- Я помню время, когда ты подчинялась командам, - сказал он мягким, шелковистым тоном, снова напоминая ей, каким сексуальным он может быть. - Когда мы были в Торонто на той конференции…

- Нет. - Она бросила на него осуждающий взгляд, давая понять, что не время гулять по аллее памяти. – Мэд, я думала, ты хочешь поговорить с нашей дочерью, а не соблазнять меня.

Он посерьезнел и погладил ее живот, удобно устроившись рядом с ней.

- Мы уже определились с именем, или мне просто звать ее Малышка?

- Мы?

Он поморщился.

- Под «мы» я имею в виду тебя, потому что отказался от всех прав называть ребенка, когда… как ты выразилась? Я вырвал тебе сердце и инсценировал смерть.

Он определенно учился на ошибках.

- Превосходно. Нет, мы еще не решили. Осмелюсь спросить, какое имя ты бы выбрал, если бы не совершил всех этих глупостей?

- Гортензия. Так звали мою бабушку, и она заставила меня пообещать передать его дочери, если она у меня когда-нибудь появится. Она сказала, что в мире было бы меньше проблем, если бы женщин называли правильно. Словно если я назову дочь Гортензией это каким-то образом убережет ее от конкурсов мокрых маек и танцев в барах.

- Ты не назовешь ее Гортезнией.

- Ну, я не могу из-за того, что натворил все эти вещи. Так что если подумать, я вроде как спас ее от насмешек и страданий.

Она покачала головой, отметив его умную игру.