По прозвищю "Царь"

Но в душе что-то свербило. И я решил: будь что будет. Предложат хорошую команду из Испании — отлично, нет — ничего страшного. Понаблюдаю за футболом со стороны, как простой болельщик. Хотя внутри я знал: если завтра мне кто-то позвонит и сделает достойное предложение, я уеду и спокойно буду играть.

Такая ситуация продолжалась в течение шести-семи месяцев — до зимы. Первое время постоянно звонили агенты: мол, как ты, чем занимаешься, не хочешь ли ты попробовать поиграть? Опять же предлагали арабские страны — Саудовскую Аравию, Катар. Но с этими вариантами все было как-то мутно. Людей оттуда звонило много, но когда дело доходило до того, что мне уже надо брать билеты на самолет, все они почему-то пропадали.

Конкретных вариантов перехода в Катар у меня было два. Первый — еще в 2001 году. Мы играли в Барселоне, и в столицу Каталонии из-за меня специально прилетел шейх. Мы общались с ним два дня — до матча и после. Во время одного из ужинов передо мной положили готовый контракт. В финансовом плане он был просто бесподобным — зарплату мне предлагали в три с половиной раза больше, чем в «Сельте». Но во мне заиграло чувство футбола. Я в тот момент еще был голодным до настоящей игры. И сказал шейху: давайте немного подождем.

Второй вариант появился перед самым чемпионатом Европы. У меня в кармане уже лежали билеты на самолет, но я не полетел. Тоже не решился.

Правильно ли я поступил? Однозначного ответа у меня нет. Может, верно, а может, и нет. Но все дело в том, что последние три-четыре года моей карьеры можно было поделить на две части — футбольную жизнь и нефутбольную. Проблемы в личной жизни тоже повлияли на мое решение. Свой развод со Стефани, я переживал очень тяжело — как будто бы мне отрубили правую руку. И я решил не уходить из «Сельты».

Мать, Людмила Васильевна:

— Конечно, мы очень переживали, когда брак со Стефани распался. С другой стороны, общение с детьми не прекращается. Саша сказал, что обязательно привезет их в Москву. По-русски они говорят с акцентом, но достаточно уверенно. Недавно прилетала к ним, говорю: «В следующий раз поедем с вами в Виго, где папа играл». А они говорят: «Нет, бабушка, папа сказал, что повезет нас в Москву». Смеюсь: «Туда же пять часов лететь!» А они: «Ну и что! А мы любим летать!» Раньше их не было смысла сюда привозить. Что они тут запомнят? Поддерживаем мы отношения и со Стефани. Про них нельзя сказать, что разбежались и стали врагами. Кто знает: может, пройдет время и они снова будут вместе?

…Многие говорят: все, что ни делается, к лучшему. Возможно, лет через двадцать я тоже так скажу. Но тогда, в 2004-м, все, что происходило, точно было не к лучшему. Может, в свое время и стоило отказаться от настоящего футбола, как сейчас многие это делают, и цинично отдать предпочтение чисто меркантильным интересам. Тем более что у меня каждый год имелись предложения от каких-то клубов. Надо было только решиться и в определенный момент сказать: «Извините, меня здесь не устраивает». И уйти. Кто знает, может быть, моя жизнь повернулась бы по-другому?

Юра Белоус после чемпионата Европы еще несколько раз говорил мне:

— Ничего страшного, что у тебя произошли такие события в карьере, давай приходи к нам.

Но я не рискнул. До конца чемпионата России оставалось три-четыре месяца, и я был в депрессивном состоянии. Мне действительно в тот момент ничего не хотелось делать. Друзья не дадут соврать: я в течение пяти месяцев вообще не играл в футбол, даже в любительский, хотя меня часто звали на различные турниры. Я не хотел, чтобы мяч попадался мне на глаза.

А тут надо все бросить, все свои одиннадцать лет Испании, и уехать в Россию. Если бы я по натуре был человеком, легко решающимся на перемены, и поехал бы. Но я не такой. По характеру я человек закрытый. Мне нравится годами создавать свое домашнее тепло и уют. Очень тяжело потом это терять.

У меня было два предложения из Англии. Звали и из Голландии, из команды «Хераклес», которой руководил бывший второй тренер «Барселоны».

— Приезжай, — говорил он, — и уже через три дня ты будешь играть в матче чемпионата. Нам нужен такой опытный игрок, как ты.

— Я бы с удовольствием, — говорю. — Но не могу. Морально не могу.