По прозвищу «Малюта»

Читая рапорты ребят, я только завидовал им, они резвились в немецком тылу, а я был вынужден сидеть в Нахабино и готовить новый курс, которому до выпуска оставалось всего пару месяцев. Как бы снова свалить в немецкий тыл… Это же надо, попал в прошлое, на Великую Отечественную, и вместо того, чтобы мочить немчуру, сижу в тылу. А если?.. Ещё раз перечитал данные разведдонесения, чёрт, а ведь может получиться, такого от нас никто не ждёт.

Встав, закрыл свой кабинет и направился к Судоплатову. Он, бедолага, тоже вместо того, чтобы резвиться у немцев, сидел тут, в Нахабино, скучал и готовил ребят по своему ведомству.

– Паша, не занят? Тема есть, на сто миллионов!

Судоплатов был у себя и, судя по его виду, тоже думал, как ему побыстрей свалить на фронт.

– Заходи, Игорек, судя по твоей довольной и ехидной морде, ты что-то придумал.

– И почему сразу морде? У меня не морда, а морда лица, и она вовсе не ехидная, хотя в одном ты прав, есть идея, как и сказал, на сто миллионов.

– Ладно, давай говори, что ты там придумал?

Ну я и рассказал. Сначала Судоплатов покрутил пальцем у виска.

– Игорь, я знал, что у тебя не все дома, но что ты на всю голову больной – не догадывался.

– Ёпернальный бабосношатель, Паша, мы спецназ или погулять вышли? Ты представляешь, что будет, если нам всё удастся? Да это потом не только у нас, а во всём мире изучать будут.

– И как ты себе это представляешь?

Я и рассказал, а Судоплатов, ненадолго задумавшись, ответил:

– А знаешь, может и получится, фактор внезапности, отличная подготовка, снаряжение, может и выгореть. Пошли к Илье.

Старинов тоже был у себя, внимательно нас выслушав, он ответил:

– Ну вы и свинтусы, оба! И так думаю, тут твои уши торчат, Игорек, твоей наглой и нахальной морды.

– Ну вот, а ещё друзья называются, то один мордой обзывается, то другой, а ещё свинтусом обзывают, злые вы, уйду я от вас.

– Куда?

– На Кудыкину гору.

– А скажи мне тогда, пожалуйста, белый ты наш и пушистый, когда вы оба свалите резвиться к немцам, а меня тут одного оставите, это как называется?

– Илья, ты начальник, тебе нельзя.

– Вот я и говорю, свинтусы! Ладно, один я такое решить не могу, у вас план готов?

– В общих чертах.

– Тогда так, сейчас расписываете его от и до, а я пока с Шапошниковым свяжусь, без его одобрения действовать нельзя. Кстати, кого с собой взять хотите?

– Нынешний курс, они почти закончили обучение, будет им практика… Правда не всех, слишком много выйдет, думаю, трёх рот будет вполне достаточно.

– Хорошо, тогда валите к себе и разрабатывайте план, а я к Шапошникову поеду, такое по телефону обсуждать нельзя.

Я с Пашей отправился в свой кабинет, там мы засели за карту, а ещё затребовали разведсводку, а Илья поехал к Шапошникову.

Приехал он поздно вечером и вызвал нас к себе.

– Значит так, свинтусы…

– Ну вот, опять обзывается, – не выдержал я.

– Помолчи. Игорь… Значит так, начальство дало добро… Сколько вам нужно времени на подготовку?

– Сутки, а на месте не знаю, сначала надо будет всё разведать, что и где, а тогда и решать, как действовать. Можно, конечно, тупо пристрелить или подорвать, но лучше захватить и к себе утащить.

– Тогда так, завтра днём получишь контакт с подпольем в Минске, они помогут вам с информацией и разведкой, а ночью вылет. Командуй построение и начинай готовиться.

Я радостно вышел от Старинова. Есть! От такой операции начальство отказаться не могло. Успешное её выполнение давало нам минимум неделю передышки, пока у немцев будут царить паника и бардак. А задумал я ни много, ни мало, а захватить главное начальство группы армий «Центр». Моё вмешательство самым позитивным образом меняло ход истории, и хотя Минск мы сдали, но не в течение первой недели войны, а 12 июля[42]. Не знаю, где тогда находился штаб группы армий «Центр», но сейчас они расположились в Минске. Такой наглости немцы от нас не ожидают, тут главное всё в тайне сохранить, а потому об операции, кроме нас троих, знали только Шапошников, Берия и Сталин. Двоим последним о ней доложил Шапошников, и всё, больше никто не в курсе, для всех остальных мы отправляемся в немецкий тыл безобразничать. И так операция на грани фола, немецких войск в Минске много, и если о нашей задумке узнают, то в самом лучшем случае сможем когонибудь грохнуть, и на этом всё. Финита ля комедия.

Наскоро попрощавшись с женой, я уже поздно вечером был на аэродроме, куда привезли три роты наших курсантов. Рисковать всем курсом начальство не решилось, но и так три сотни уже достаточно хорошо подготовленных и вооружённых диверсантов – это сила. Мы грузились в ЛИ-2, он же ПС-84, а в девичестве «Дуглас ДС-3»; всего для наших трёх рот и моей группы потребовалось восемнадцать самолётов. Вылетели мы около десяти часов вечера и около двух часов ночи десантировались примерно в сотне километров от Минска, а самолёты, уйдя в сторону, сымитировали высадку десанта в другом месте.