По прозвищу «Малюта»

Как мне ни хотелось дробить курсантов, но у нас не обычный стрелковый батальон, а потому пришлось делить всех курсантов на взвода и под командованием командиров отправлять в войска. Проблема была ещё и в том, что у нас не было достаточного количества преподавателей на каждый взвод. Восемь рот по три взвода, это 24, а преподавателей всего 15, это те, кто преподавал специальные дисциплины, да кроме того, если честно, то как, например, сапёр может командовать взводом диверсантов? Хотя они все и прибыли вместе, но я уговорил Старинова не посылать их командирами взводов. Они мне были более ценны именно как преподаватели своих дисциплин, да и физическая подготовка многих из них была никакая. Короче, ставить их командирами групп, а тем более отправлять в тыл противника, это как электронным микроскопом гвозди заколачивать. С трудом, но я уговорил Старинова оставить их всех в штабе. Исключением были охотники – якуты, они как раз были в отличной физической форме, и я с лёгким сердцем придал их курсантам.

Пока особых боёв не было, и курсанты в основном знакомились с местом боёв, они, обследовав свою территорию, ушли в тыл к японцам и пока занимались исключительно разведкой. Однако спустя примерно неделю, вернее чуть меньше, японцы предприняли наступление на гору Баин-Цаган. В ночь со 2 на 3 июля ударная группа – войска генерал-майора Кобаяси – форсировала реку Халхин-Гол и после ожесточённого боя захватила на её западном берегу гору Баин-Цаган, находящуюся в сорока километрах от маньчжурской границы.

В такой обстановке хочешь не хочешь, но пришлось моим курсантам начать действовать как диверсанты. Еще в Нахабино, по моей заявке, химики разработали для нас специальные взрыватели, вернее поджигатели. В стеклянной ампуле была запаяна химия, которая после того, как ампула раздавливалась, примерно через полчаса загоралась. Вот в этом я был не силён, просто дал задание головастикам через Старинова, как начальника учебного центра, а кого уже напряг он, был не в курсе, но результат через пару месяцев получили. Намешав коктейль из бензина, солярки, масла и жира, получившуюся смесь разлили в бутылки, и, взяв их с собой, курсанты отправились во вражеские тылы.

Группе сержанта Прохорова повезло, они наткнулись на стоянку японских танков. Половина из них больше походила на танкетки, но и остальные его не впечатлили. Прохоров видел наши Т-28, рядом с его прошлой частью находился танковый полк, в котором как раз и были эти танки[19]. Если сравнить Т-28 с японскими танками, то те не тянули выше танкеток[20]. Но в любом случае броня есть броня, даже самый дерьмовый танк или танкетка всё равно имеют броню, пулемёты и орудия, и пехоте без средств борьбы с ними будет кисло в бою.

Стоянку техники охраняли четверо часовых, Прохоров не знал, как давно они заступили на свой пост и когда именно их придут сменять, а потому ему со своими бойцами пришлось ждать смены часовых. Спустя три часа появился разводящий с новой сменой. После смены часовых Прохоров выждал полчаса, пока часовые немного успокоятся после заступления на пост, и затем отправил по два бойца на каждого часового. Хорошо, что часовые не находились всё время в поле своего взаимного зрения, а потому в течение пяти минут удалось беззвучно снять их всех. После этого на моторную решетку каждого японского танка или танкетки поставили по бутылке с адской смесью и, вставив в горлышко ампулу с химическим зарядом, раздавили их. После этого бойцы Прохорова рванули в ночь, примерно через полчаса должны сработать химические заряды и поджечь горючую смесь. Уже когда группа отдалилась от стоянки японской бронетехники на несколько километров, вдали стали разгораться костры из японских танков. Раздавленные химикаты примерно через полчаса с разницей в одну-две минуты вспыхивали и поджигали горючую смесь в бутылке. После чего бутылка или расплавлялась от высокой температуры горения, или взрывалась, но в любом случае горящая смесь расплескивалась по поверхности бронированной машины и, попав внутрь моторного отделения, поджигала всё на своём пути. Вскоре стали слышны гулкие взрывы и трескотня патронов, это сначала рвались бензобаки техники, а затем начинал взрываться от огня боезапас. Позади диверсионной группы уже вовсю полыхало яркое пламя, хорошо освещая тёмную монгольскую ночь, а в отсветах пожара метались фигуры японцев. Тушить горящие танки было нечем, и только под утро они окончательно догорели, еще немного дымя и отравляя чистый степной воздух удушливым запахом гари и сгоревшей химии. Не всем группам повезло так, как группе сержанта Прохорова; нет, дело не в том, что их обнаружили японцы, просто на все группы не хватило достойных целей. За одну только эту ночь диверсионными группами в общей сложности было уничтожено 79 танков и бронемашин, больше сотни грузовиков, полсотни различных орудий и угнано порядка двух сотен лошадей. Личный состав понёс не очень большие потери, но вот техники японцы потеряли очень много.