По прозвищу «Малюта»

Я, честно говоря, плохо знал историю этого конфликта, все же это не Великая Отечественная, и в школе этому конфликту уделялось очень мало времени. Только общие сведения, а кроме того, и в книгах, и в фильмах о Халхин-Голе почти не упоминали, потому и народ о нём почти ничего не знал, почти так же, как и о Гражданской войне в Испании. Просто знали, что это было и что наши бойцы и командиры там участвовали: что в Испании проиграли, а на Халхин-Голе выиграли, и всё. Ну ещё, что многие там сделали себе карьеру, как, например, Жуков и Рычагов, вот в принципе и всё. Вследствие этого хорошо эту тему знали лишь те, кому по каким-либо причинам была нужна или интересна история этих конфликтов, а для всех остальных это были лишь краткие и сухие строчки прошедших событий без всякой конкретики.

Через несколько недель вследствие того, что для наших ребят стало очень мало целей, произошло их разделение, армейцы так и остались работать по японским тылам, а подопечные Судоплатова отправились уже по нашим тылам, считай по своему основному профилю, и перехватили-таки две японские группы разведчиков. Так мы и работали уже без особых успехов до 4 сентября 1939 года, когда наконец было подписано перемирие[22].

15 сентября 1939 года, Улан-Удэ

Раздавшийся паровозный гудок известил нас, что наш эшелон отправляется. После того, как 5 сентября 1939 года вступило в силу перемирие между Японией, с одной стороны, и СССР и МНР – с другой, нас отправили назад в Нахабино, так как больше нам тут делать было нечего. Я уезжал с лёгким сердцем, хотя совсем избежать потерь нам не удалось, но, по крайней мере, получилось избежать безвозвратных. В основном курсанты получали лёгкие ранения, но было и два десятка тяжёлых, в результате чего с десяток курсантов сейчас находились на излечении в госпиталях. Главное, что их жизням уже ничего не угрожало и они уверенно шли на поправку, а кроме того, никто из них не получил инвалидность.

Несколько легкораненых курсантов также ехали с нами, мы не захотели оставлять их здесь, у ребят были лёгкие раны, и наши штатные санинструкторы вполне могли делать им в пути профессиональные перевязки. Если в начале лета наш эшелон стрелой летел на Дальний Восток, пользуясь преимуществом в движении, то сейчас никто не менял нам на станциях паровозы, и порой нам приходилось по нескольку часов стоять на станциях, дожидаясь, когда наш паровоз заправят водой и углём. У всех ребят, как и у преподавателей, было отличное настроение, мы победили, а кроме того, никто из них не погиб, а ранения, так какая война или конфликт без ранений, главное, что все живы и даже не инвалиды. Мы ехали почти две недели до Москвы, за это время у многих легкораненых зажили раны, а курсанты хорошо отдохнули и, главное, вдосталь отоспались за это время. Что ещё им было делать во время пути – только смотреть в окна вагона или спать. Да-да, именно вагона, никаких теплушек, подвижного состава хватало, к поезду прицепили одну теплушку, в которой везли нашу пиротехнику и другое тяжёлое имущество. Вот так 25 сентября мы и прибыли в Нахабино.

25 сентября 1939 года, Нахабино

На станции нас встречал духовой оркестр одной из расквартированных здесь частей, он играл бессмертный марш «Прощание славянки», а среди встречавших нас стояли и жёны командного состава. Я сразу отыскал взглядом свою Лену, она стояла в первых рядах, а её живот заметно выпирал. Я каждую неделю писал ей письма, чтобы она не так сильно волновалась за меня. В принципе, я волновался за неё гораздо больше; так получилось, что я сам так ни разу и не сходил в японский тыл, а всё это время провёл при штабе, а вот Лене в её положении волноваться было нельзя. Я только и успел наскоро её обнять, когда поезд остановился, и мы вышли из вагонов, а после пришлось парадным строем маршировать в наш учебный центр. Только после того, как курсанты разошлись по своим казармам, я поспешил домой, где, наконец, и смог нормально обнять жену. Вся её хорошенькая мордашка была в слезах, только спустя час она наконец успокоилась. Я был этому очень рад, а сам со страхом думал, как она будет рожать. На календаре стояла дата 25 сентября 1939 года, Вторая мировая война началась 25 дней назад, и спустя неделю-другую поляки капитулируют[23]. Я нисколько не сомневался, что нам не дадут спокойно учиться дальше, по крайней мере, этот выпуск точно раньше времени закончит обучение, впрочем, как и следующий.

Глава 12

19 декабря 1939 года, Нахабино