По путевке комсомольской

Мы поступили в распоряжение отдела Гражданского управления РВС Южного фронта, который и распределил нас по различным районам прифронтовой полосы. Я вместе с группой товарищей - владимирцев - поступал в распоряжение Усть-Медведицкого окружного ревкома Донской области, который в это время находился в слободе Михайловка (станция Себряково).

Отправить нас туда намечалось поздней ночью. А пока всей ватагой мы двинулись осваивать местный пристанционный и, нужно сказать, по-своему очень привлекательный общественный сад. Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что на эстраде сада и в этот вечер дает концерт Федор Иванович Шаляпин! Народу по этому случаю было сверх меры… Так, по пути на фронт, на станции городка Козлова нежданно-негаданно мы впервые увидели и услышали знаменитого русского певца. Как попал сюда в такое тревожное время Шаляпин, мы, конечно, знать не могли.

Спел он тогда предельно мало. Биссировать Федор Иванович явно не хотел, по-видимому заранее оговорив точное количество исполняемых вещей, а может быть, и потому, что берег голос, выступая на открытой сцене. Особенно сильное впечатление произвели на меня ария мельника из оперы Даргомыжского «Русалка», «Песня о блохе» Мусоргского и народные песни «Ноченька», «Вдоль по Питерской». Я имел не очень далекое от профессионализма отношение к вокальному искусству и буквально был поражен исполнительским мастерством певца, силой и красотой тембра его голоса. Невольные сравнения с известными мне замечательными басами - солистами хора Ставровского, в котором когда-то я пел сам, - явно сюда не подходили, величины были несравнимые…

Уставшие от всех треволнений дня, спали мы в эту ночь по-молодецки как убитые. Даже не слышали, как, прицепленные к какому-то проходящему поезду, двинулись дальше. Наш вагон должен был доставить нас на станцию Себряково, остальные следовали в Урюпинск и Новохоперск. И было страшно обидно, что в Поворино, когда мы крепко спали, наши вагоны рассортировали по разным составам и мы не смогли на прощание пожать своим друзьям руки. А ведь многих из них увидеть было уже не суждено.

Вскоре после Поворино мы пересекли наконец и границу «области войска Донского». Любопытным нашим [30] глазам все здесь казалось не таким, как у нас в центральной части России. Поражало раздолье донских степей и южная непривычность придорожных хуторов с белоснежными хатами и богатыми садами. Особое впечатление производили гордо вздымающиеся ввысь, диковинные для нас, северян, пирамидальные тополя.

На ходу из вагона и на станциях внимательно всматривались мы в лица стариков, женщин. Бросалось в глаза, что совсем не было видно казаков - ни молодых, ни среднего возраста… Со всем этим народом уже завтра нам придется работать, жить под одной крышей и делить поровну все заботы и тяготы сурового военного времени в условиях непосредственной близости к фронту.

Вот наконец и долгожданная станция Себряково, и здесь же слобода Михайловка, где мы должны поступить в распоряжение окружного ревкома. Поезд медленно подошел к перрону, мы высыпали из вагона и тотчас плотно сгруппировались, чтобы стать заметнее для встречающих. Но их не оказалось. Ничуть этим не смутившись, через несколько минут мы уже гурьбой шествовали в ревком.

О том, что группа молодцев-владимирцев следует из Козлова, в ревкоме знали, но точной даты прибытия, конечно, известно не было. Да и попробуй назови эту дату, когда вагон следует «на перекладных», прицепленный то к одному, то к другому попутному поезду, идущему к тому же по никому неизвестному расписанию.

* * *

У ревкома стояло десятка полтора подвод и арб. У входа и в коридоре толпились или сидели вдоль стен на корточках какие-то люди, преимущественно старики и пожилые женщины, одетые с расчетом на долгую дорогу. Как оказалось, это были дежурные подводчики, присланные сюда из станиц и хуторов для выполнения гужевых повинностей и, в частности, для передачи на месте указаний и распоряжений окружкома, а также и для доставки командированных. То, что мог бы мгновенно сделать обычный телефон, передавалось возницами конных подвод, а то и просто арб, запряженных парой волов. Как мы поняли, для особо срочных нужд предназначались стоящие на привязи два расседланных красавца дончака. Проскакать на таком было мечтой каждого из нас.

Ждать приема долго не пришлось. Увидев еще из окна [31] нашу братию, шествующую с вещами со станции, сам председатель ревкома вышел из кабинета в коридор и, узнав, кто мы такие, пригласил всех нас к себе со словами:

- Ну вот и познакомимся. Я и есть председатель ревкома. Проходите ко мне, там все порешим.