По пути

Он и раньше жаловался на её капризность и привередливость, но она была убеждена, что ведёт себя в пределах разумного. Девушка искренне не понимала, как можно любить хомяков, которые едят, спят и ходят в туалет в одном месте, или не убирать за собой волосы в ванной, или носить алые гольфы с шортами, или слушать рэп, и много ещё всяких «или».

К тому же хомяк постоянно шуршал и требовал пожрать, а ответной ласки не давал никакой, хотя Игорь с ним сюсюкался. Но, когда они съехались, ему пришлось отдать питомца соседскому мальчишке. Тот позволял навещать животное в обмен на корм. Алёна ревновала и бесилась на хомяка ещё больше.

– Ну, я первый, – Иван выдохнул, как перед употреблением водки, и полез в люк.

Оказалось, подземелье находилось неглубоко и винтовой лестницы там не оказалось. Мужчина просто спускался постепенно по выпирающим из толщи каменной кладки железякам в форме буквы «П». Эти выступы одновременно являлись ступенями и поручнями.

– Давай, я помогу, – Игорь головой показал ей лезть следующей. – Иван тебя там подхватит, если что.

Алёна не любила показывать себя трусихой, потому с гордо поднятой головой и дрожащими ногами полезла в дыру. Игорь держал её за одно запястье. Грязь со ступеней на каждом шаге осыпалась в темноту, создавая ощущение ненадёжности основания, но внизу уже моргал фонарь Ивана, и вскоре она почувствовала его крепкую руку.

Встав обеими ногами на твёрдую почву, девушка отряхнулась, хотя не требовалось, и огляделась. Её спустили в огромную бетонную трубу. Землю островками покрывали лужицы и скопления глины, по обочинам валялся мусор.

Каждый звук и шорох разносился тягучим эхом по тоннелю. Темнота сковывала. Фонарик освещал лишь малую часть пространства. Остальное оставалось в слепых сумерках, где едва различались силуэты и оттенки серого.

Алёна не любила ограниченные пространства без света и свежего воздуха, особенно под землёй, особенно канализации, особенно ведущие, неизвестно куда. Ей здесь не понравилось.

– Во что я опять из-за тебя ввязалась? – спросила она риторически, больше у подземельного владыки, чем у Игоря, но ответил последний.

– Не бойся, это туристический маршрут, здесь каждый день люди толпами ходят.

Спокойный баритон разбивало дрожащим эхом, которое унеслось далеко в чёрную мглу. Такой отзвук всему придавал саспенса. Девушка почувствовала, как мурашки страха чешут спину и где-то в пояснице отнимаются нижние конечности, как будто контакты расходятся.

– Ну, не каждый. И не толпами, – поправил его Иван. – И не люди.

Алёна застыла. Злодейский смех ударил громом в сознании. Игорь тут же к нему присоединился. Мужчины, кивая фонариками, громко хохотали, как будто специально призывали подземных монстров на пир. Она косилась на них с недоверием и обидой, но от их весёлости немного полегчало. Никаких посторонних звуков не раздавалось. Никто не шаркал и не рычал. Монстры, если были, то, видимо, уже насытились.

«Как давно, интересно, сюда предыдущая группа спускалась?» – на секунду задумалась девушка, но Игорь взял её за руку и повёл за Иваном.

Его тёплый и мягкий обхват на запястье успокоил Алёну мгновенно. Это мини-объятие, нежное и при этом крепкое, всколыхнуло сердце, заставило вспомнить приятность его прикосновений, ощущения близости его тела, горячего и полного сил. Алёна раньше любила засыпать на нём. Просто приходила и ложилась сверху, как ребёнок, головой на грудь, под подбородок. А он в ответ сжимал её запястье и шутил: «Всё, ты прикована, не убежишь». И всегда, когда ругань заходила слишком далеко, Игорь обхватывал пальцами тонкую руку и произносил: «Полиция любви, сдавайся». И это работало. Злость затихала, просыпалась совесть и нежность.

Алёна очнулась, когда они уже шли по тоннелю под гулкий голос гида.

– Мы сейчас находимся на уровне захоронений древних славян…

Игорь заинтересованно кивал на каждый новый факт. Девушка никак не могла сконцентрироваться и оглядывалась по сторонам, хотя за ореолами фонарного света ничего толком не различалось. Темнота располагала к интимности. Место было подобрано удачно для откровенного разговора, если бы не вечно хихикающий Иван…

– А тут вон, гляньте, художничества. И под землёй есть таланты, – снова усмехнулся гид и осветил фонариком бетонную стену с граффити.

Автор изобразил круглые часы, все три стрелки которых близились к полуночи. Часовая была ближе всего, минутная отставала ровно на один часовой круг, а секундная отсчитывала последние три деления. Всё, что оставалось за ними, сгорало в пожаре времени. А на числе «12», присели на двойку, свесив карикатурные ножки, старик со старушкой. Они держались за руки и улыбались друг другу, а в глазах едва заметно отражался огонь. Внизу, для тех, кто не понял, имелась каллиграфическая надпись: «А с кем последние минуты хочешь провести ты?».

Рисовал ещё явно неопытный, но, заметно, способный художник. Линии казались слегка дрожащими, зато краски были подобраны со вкусом, и общая идея отчаяния перед конечностью бытия хорошо считывалась и головой, и душой.